За поворотом, метрах в ста, где находилась ферма, стоял мой старичок и что-то энергично объяснял какому-то мужчине, махая рукой в ту сторону, откуда я должен был вот-вот выйти. Все бы ничего, да вот только мужчина этот был в полицейской форме, а рядом был припаркован полицейский автомобиль.

Сдал…

И тут мои ноздри прошибло, и я, наконец, почувствовал запах навоза.

Глава 5. "Вы серьезно??" (Лестер)


Интересно, чем сейчас занято мое тело?

Эта мысль посетила мою голову, пока учитель истории – старый, лысеющий маразматик с сопливой бородкой – рассказывал то ли о легенде, символе революции, сопротивления и коммунизма, то ли о сумасшедшем повернутом на своих идеях фанатике, учитель сам этого не понял – Че Геваре. Старый маразматик постоянно путался в своих взглядах: то он его восхвалял, то обзывал… короче, я задумался о своем.

Но сперва я какое-то время наблюдал за своим якобы другом: толстый азиат – его имя Джинджинг, и я понятия не имею, откуда оно у меня в голове – пол урока ковырял в носу и старательно размазывал свои желто-зеленые сопли на парту. Видимо, пытался переплюнуть Ван Гога в технике безумства, так что я решил не делиться с ним своей историей, а разобраться во всем самому. Первым делом: нужно найти свое тело. Вчера, насколько я помню, я приехал вечером к моей мадемуазель, изрядно нажрался в сельском баре, потом пошел домой к своей уточке Люси и хорошенечко ее оттрахал, а потом… потом я вроде просто вырубился, не помню. Но очнулся я уже в теле этого ботана. Значит, нужно найти это село и поговорить с моей Люси, попытаться все ей объяснить и главное, – чтоб она раньше времени не шмальнула в меня из своей двустволки, а то баба она у меня боевая.

Прозвенел звонок.

Толстожопый Джинджинг сказал, что сегодня у нас четыре урока, а не пять, т.к. учителя химии отвезли вчера в больницу с инфарктом и я решил, что не буду портить жизнь пацану, в теле которого нахожусь, а лишь немножко побалдею до конца уроков, а после свалю к Люси.

– Эй, Деннис, братишка! – я не сразу понял, что обращаются ко мне. Джинджинг бежал ко мне вприпрыжку, словно пушистый шар на резинке (он что, аутист что ли?) и сосал Чупа-чупс размером с его кулак. – Ты мне хотел сказать что-то важное?

– Да, боровичок, – я положил свою руку на его мягкое, словно пирог, плечо и ехидно улыбнулся. – Я хотел сказать, чтобы ты перестал размазывать по партам свои мерзкие сопли, а не то учитель увидит это и тебе придется сосать кое-что другое, ага?

Чупа-чупс выпал из его рта и звонко цокнул о напольную плитку. Я хлопнул шокированного азиата по плечу и развернувшись, направился в столовую.

– Столовка в другой стороне, Ден…

– Бля.

С неохотой развернувшись обратно, я протопал мимо все еще шокированного азиата и ехидно подмигнул ему.

Нахрен мне такие друзья нужны…


В столовой пахло пирожками и компотом из сухофруктов. А еще макаронами и жареными котлетами. Я стоял в очереди с большим синим подносом и предвкушал вкуснейшую трапезу за последние несколько лет. От запахов у меня аж слюнки потекли, господи. Я снова почувствовал себя маленьким Лестером – который только заводит школьных друзей и щипает одноклассниц за их мелкие попки. Лестером, мама в котором еще не разочаровалась, а папаша не умер в шкафу от асфиксии во время мастурбации. Лестером, который еще не попробовал наркотики и не вкусил первой пролитой крови.

Резкий удар в плечо вывел меня из моих сказочных воспоминаний, и шкала гнева внутри меня резко забила тревогу.

– Мелкий пиздюк, слышь! Мы с тобой сегодня еще разберемся!

Какой противный низкий мальчишеский голос…