– Шарль! Не может быть! – Шульц всё жал и жал руку друга, не в силах поверить, что он нашёлся. Да ещё и не один, а с кошкой.

– Я сам не мог поверить, когда заметил на стене свою кошку! Решил, что ты преподнёс её городу в качестве памятника, и забрал на выставку. А в ратушу подал объяснительную, надеясь, что они найдут мецената. Тебя.

– Ах, как хорошо, что мы встретились, – продолжал твердить булочник.

– И стоит поблагодарить за это юную мадемуазель, – Марта смущённо отвела глаза, но увидела спящую на столе кошку и рассмеялась.

Вечер выдался очень тёплым как на погоду, так и на разговоры. Такие вечера сияют огнями радостных воспоминаний, бережно хранятся в памяти, как самые дорогие драгоценности, и служат лучшим утешением в жизненных невзгодах, если те всё же приключаются.

Вот так и закончилось дело о заснувшей кошке. Стоит добавить только, что Цветочная улица всё-таки официально обзавелась памятником, приносящим удачу, да ещё и новой счастливой семьей в лице Питера и Марты Бэрнс. Шарль Готье продолжил выставляться в известнейших музеях страны и был признан гением ещё при жизни, а булочник Шульц так и остался его верным другом даже спустя многие годы.

На этом историю можно считать полностью законченной, а если появятся какие-то вопросы, то фантазия и воображение помогут тебе, дорогой читатель, найти ответы и на них.

Иногда улицы тоже мечтают. Была мечта и у Цветочной. Всеми своими домами, площадями, закоулками, каждым камнем брусчатки хотела она перенестись к морю: вдыхать горьковато-солёный воздух, гордо сбега́ть к большому порту и любоваться, как ветер наполняет паруса кораблей.

В дождливые дни, когда вода сплошным потоком текла вниз, срываясь в речку небольшими водопадами, Цветочная представляла, что это и есть море. Вот сейчас разойдутся тучи, выглянет солнце и впереди раскинется бескрайняя гладь. Солнечные блики закачаются на волнах, и раздастся крик чаек. В этом месте мечты обычно прерывались. Чаек улица не любила. Птицы были настырными, противными и вечно гадили на дома и мостовую.

Родной городок Цветочной не был портовым. Река Тирба впадала в море ниже по течению, но это совсем не мешало улице грезить про то самое море осенними мягкими сумерками. Иногда близость эта доставляла весьма существенные неудобства регулярными налетами галдящей птичьей братии. Так бы и жила Цветочная в нелюбви к пернатым, если бы не одно событие, о котором я сейчас вам и поведаю.

Однажды на улице появился Он. Большой, чёрный, с длинной гордой шеей, он отличался от чаек, как фрегат от рыбацких лодчонок. Широко расправив крылья, гость восседал на коньке крыши посудной лавки. И звали его Баклан.

Знакомство улицы и Баклана сложилось не сразу, но впоследствии приобрело должную прочность и основательность. Ту глубину, которая позволяет предугадывать поступки друг друга и словно невзначай оказывать наиболее приятные сердцу знаки внимания. Но всё это было после. А сейчас…

«Как бакланы едят крышу? И главное, зачем?» – думала улица, наблюдая, как птица роется в соломенной кровле. Вниз падали отдельные травинки, и ветерок – верный друг Цветочной – брезгливо смахивал их в сточную канаву.

Вообще ничего хорошего от птиц ждать не приходилось: орут, гадят, воруют еду. Один раз чайка схватила и куда-то унесла котёнка. Улица любила его той мимолетной любовью вечного существа к существам-однодневкам, как мы с вами можем любить красивый цветок, понимая скоротечность его существования в сравнении с нашей жизнью.

И сейчас улица ничего хорошего не ждала. Вот-вот залетит Баклан в лавку, перебьёт посуду, расклюет, раскидает мусор из сточной канавы, разорит цветники… Но время шло, а неприятности всё не происходили. Даже солома перестала сыпаться с крыши – зато появилось гнездо.