– Только ненадо раздувать шум из этой дурацкой истории с хабарийцами! – нервно восклицал он. – Если бы вы знали, какое сейчас напряженное внешнеполитическое положение у планет Интерспейса… В конце концов никто ведь не пострадал кроме меня, так что будем считать, что я уже понес заслуженное наказание.

– А Гольц с Баськой?! – рявкнул Шунбром. – Это они Зеленому мозги набекрень скрутили!

– Ах оставьте, – поморщился Сигельский. – Увольте своего зама за развал работы, а я свою секретаршу – за аморальное поведение – вот и будет им вечная кара по гроб жизни. Меня волнует другое: как нам быть со статусом независимой территории?

– Его нам ни в коем случае терять нельзя! – зашумели собравшиеся.

– В конце концов в независимом государстве такие дела можно творить …

– Одни уже натворили.

– Так то ж нелюди.

– А люди, думаешь, лучше?

– Надо избрать президентом человека, в котором каждый из нас до конца уверен.

– А у нас есть такие люди? Покажи мне!

– Во всяком случае я знаю человека в чьей отваге, честности и порядочности я совершенно не сомневаюсь, – заявил Сигельский и поглядел на меня.

– Ого, да за этого парня весь комбинат, как один отдаст голоса! – воскликнул Щунбром и стукнул меня по плечу.

Я встретился взглядом с Конни и, смутившись, опустил голову.

– Все это прекрасно, – вежливо, но твердо заявил Ламермур, – но не забывайте, что у нас не так давно уже были выборы. И избирать нового человека при всем моем уважении к моему другу Эдди Тотсу нельзя, пока жив старый президент. В противном случае это будет расценено как мятеж, переворот, бунт… Ведь данные на него уже отправлены в метрополию и там прекрасно знают, что президентом планеты Филумбридж нами единоглавно избран Этот-С-Прозеленью …

– «Брюнет тридцати лет, – дрогнувшим от волнения голосом произнесла Конни, – коренной житель Филумбриджа, холостой, среднее, из рабочих … с брюшком …» – при этих словах она зарделась и потупила взгляд.

– Но, ведь, он человек! – воскликнул Ламермур.

– А, где написано, что коренным жителем Филумбриджа должен быть обязательно шестиног? – возразил Шунбром.– Тем более, как выяснилось, они тут существа пришлые. Какое им дело до наших проблем? А этот-с … Вернее я хотел сказать, Тотс прозелень … тьфу ты! Что я говорю? Я хотел сказать, наш Тотс, Эдди Тотс, а вовсе не … Братцы! – замогильным шепотом произнес он. – Ведь у них даже фамилии совпадают, Эдвард Тотс и … нехватает лишь маленькой приставочки, дописки в паспорте…

Все взоры обратились на меня.

– Нет, – сказал я твердо. – Я не позволю пачкать свой паспорт этой гнусной приставкой. Да, я Тотс, но никакой не Прозеленью! Вам ясно?

– Мне ясно, – встрял тут мой папаша. – Мне абсолютно ясно, что ты круглый дурак. А я лично давно хотел получить какую-нибудь фамилию поцветистее. Александр Павлович Тотс-Прозеленыо. И ты, паршивец этакий, тоже автоматически позеленеешь, если не хочешь, чтобы я тебя проклял!

– Нет! – воскликнул я в отчаянии. – Никогда, вы слышите? Никогда не соглашусь я носить эту отвратительную, эту ужасную фамилию! … – и бросился к двери.

– Постойте, Эдди! – хрустальный голосок Конни зазвенел мне вослед. – А что, если … кто-нибудь … разделит с вами часть этой тяжелой ноши и тоже возьмет себе её… я имею ввиду эту фа… фамилию …

– Тогда …– пробормотал я, делая шаг к ней, – тогда я, конечно, постараюсь к ней привыкнуть … хоть это, конечно, будет нелегко…

—… С тех пор, – заключил свой рассказ наш новый знакомец, – прошло уже свыше тридцати лет, у нас трое детей и пятеро внуков, но ни я, ни Конни так и не смогли привыкнуть к этой дурацкой фамилии. Сами понимаете, простым смертным легче сменить фамилию, чем нам, политикам. Эта дурацкая кличка уже сидит во всех официальных протоколах и договорах …