Подруги по чатам, сочувствуя Елене Алексеевне, советовали ей зарегистрироваться на сайтах знакомств. Но женщина не верила ни в свою привлекательность, ни в тот факт, что ее вообще можно полюбить. Познала ли она любовь за те сорок с небольшим лет, что прожила на этом свете? Да. Только ничего хорошего из этого не вышло, как, собственно, и из всего, за что бралась Елена Соколова.

В год тридцатилетия Елены Алексеевны сентябрь выдался холодным и дождливым. Небо настолько щедро поливало Сибирь потоками воды, что не помогал никакой зонт. В то серое утро учительница истории, как обычно, бежала в школу, чтобы скорее скинуть промокший плащ и согреться чашкой горячего чая с малиновым вареньем. Вытерев обувь куском старой мешковины, лежащей возле входа, и поздоровавшись с уборщицей бабой Нюрой, Елена Алексеевна бодро побежала по лестнице на второй этаж. Женщина спешила в учительскую, но, проходя мимо класса музыки, неожиданно остановилась. До ее ушей донесся невероятно чистый и красивый тенор, гордо выбивающийся из хора фальшивых детских голосов. Осторожно, чтобы не быть замеченной, Соколова приоткрыла дверь кабинета. В крохотную щелочку она увидела молодого мужчину, сидящего за фортепиано в окружении учеников, прекрасного до такой степени, что у женщины перехватило дух. Незнакомец обладал огромными черными глазами и идеально гладкой фарфоровой кожей. Казалось, это был принц, сошедший со страниц волшебной сказки. Но настоящая магия таилась в его волосах черно-вороного цвета, нетипичных для столь светлого лица. Длинные пальцы резво ударяли по клавишам, извлекая ритмичные звуки. Красавец никак не вписывался в формат общеобразовательной школы спального района сибирского областного центра, и не шел ни в какое сравнение ни с быдловатым физруком ― обладателем красной ряхи и носа-картошки, ни с трудовиком, источающим перегар, смешанный с запахом пота и мазута.

Войдя в учительскую, Елена Алексеевна застала там лишь завуча. Ольга Ивановна сидела за столом и составляла расписание уроков. Увидев молодую коллегу, она отложила работу и встала, чтобы поставить чайник.

– Леночка, ― мило улыбалась пожилая женщина, расставляя чашки на столе. ― Да ты вся продрогла! Сейчас выпьешь чайку, согреешься. А уж какие вкусные пряники я сегодня купила!..

Но Соколову не интересовали ни пряники, ни фирменный чай Ольги Ивановны, заваренный по рецепту ее покойной бабушки ― известной сибирской травницы.

– Ольга Ивановна, ― заговорила историчка шепотом, словно боясь быть услышанной. ― А кто это в кабинете музыки? Что за парнишка?

– Это Гия Арчилович, ― бойко ответила завуч. ― Наш новый учитель. Красавец!

– Гия? ― переспросила Елена Алексеевна. ― Странное имя…

– Он ― грузин, ― поспешила объяснить Ольга Ивановна. ― Но родился и вырос у нас в Сибири. Его родители поженились сразу после института и уехали из Грузии во времена перестройки. А потом так и остались. Гия Арчилович в этом году окончил консерваторию, его приглашали в филармонию, но он всегда мечтал работать с детьми, поэтому выбрал школу.

Гия!.. Непривычное для русского слуха имя разливалось в ушах Елены Алексеевны сладкой музыкой. Учительница отметила, что никогда прежде не испытывала столь волнующего чувства. Как бы ей хотелось смотреть в его бездонные темные глаза и проводить рукой по иссиня-черным волосам, играя с неуловимыми солнечными бликами! Но Гия неприкасаем, по крайней мере, для нее.

Красавец-грузин был на целых семь лет моложе Соколовой. Одевался Гия Арчилович с иголочки, в отличие от исторички, вынужденной обновлять гардероб в секонд-хендах и на распродажах. Когда он проходил по школьному коридору, все старшеклассницы сворачивали головы и шептались между собой. С появлением учителя музыки их юбки стали короче, а белые блузки, словно сговорившись, перестали застегиваться на верхние пуговицы. Между девочками шло негласное соревнование за внимание молодого педагога, который, в свою очередь, не проявлял к ним никакого интереса, кроме профессионального.