- Пути человеческие полнятся сомнениям, - ответил мужчина за решеткой, и Тиа облегченно выдохнула, узнав родной голос, - но благодать Единого подобна свету звезды в ночи. Поведай, что тревожит тебя, дитя. 

- О, монсеньор… - Тиа тихо всхлипнула.

Щелкнул запор, деревянная дверь приоткрылась с легким скрипом, и Тиа смогла броситься дяде на шею. 

- Ну тише, тише, дитя мое, - шептал монсеньор Себастьян, гладя ее по голове. - Пойдем, милая, побеседуем в более укромном месте. Здесь может быть небезопасно.

Она доверчиво последовала за ним через деревянную дверцу, разделяющую альков и комнатку исповедника. Спустилась вниз по винтовой лестнице - до того узкой, что мнилось еще немного и стены сомкнуться и погребут их. Спуск показался Тиа невыносимо долгим, а ступеньки бесконечно длинными.

Воздух потяжелел, на сухих до того стенах стали попадаться влажные капли и узкий проход, наконец, раздался в стороны, пропуская ее в крипту с низким потолком. По углам помещения чадили факелы, освещая древний, потемневший от времени алтарь в центре.

Монсеньор закрыл за собой дубовую дверь и обернулся к племяннице.

- Теперь нас точно никто не услышит. Как ты, дитя мое? Расскажи, что Пес сделал? Надеюсь, он не был слишком жесток? 

В глубоком голосе звучало неподдельное беспокойство, глаза монсеньора светились сочувствием и теплотой.  

Тиа судорожно вздохнула, вспоминая вчерашний безумный день.

- Нет… он не был жесток. Но он… 

Стараясь, чтобы голос не дрожал, она рассказала об условиях, выдвинутых Псом. 

- Бедное дитя, - вздохнул клирик. - Как жаль, что тебе приходится проходить через это. Ты ведь еще так молода. 

- Вы меня презираете? - тихо спросила Тиа. - За то, что я согласилась стать его женой?

Монсеньор улыбнулся. 

- Ну что ты, Тиана?! Да, ты поступила импульсивно, поддалась чувствам. Но разве я вправе судить тебя? 

Тиа порывисто вздохнула. Она сама судила себя, успев тысячу раз упрекнуть за глупость и себялюбие. 

- К тому же, возможно, твой порыв был далеко не так уж неразумен… - глубокомысленно заметил клирик.

- О чем вы?

- Сопротивление не погибло со смертью твоего отца, Тиана. Лучшие люди Лотании, дворяне, в семьях которых еще хранится представление о чести, не сдались. Да, опыт восстания показал, что путь войны - гибельный путь. Пес слишком опасен. Пока Аквиллар служит узурпаторше, с ней не совладать. Но даже у сильного мерзавца, будь он самим исчадием из-за Грани, есть свои слабости. И ты можешь стать слабостью Пса, Тиана.

- Я? 

Это казалось немыслимым, просто глупым. Снова вспомнился холодный взгляд на высокомерном, словно высеченном из камня лице. 

“В нашем браке не будет любви. Не будет даже дружбы и уважения”

- Уверяю вас, дядя, вы ошибаетесь, - со смешком заверила его Тиа. - Псу плевать на меня. Я же рассказывала: все, что ему нужно - это наследник… - голос дрогнул. 

Монсеньор подарил ей проницательный взгляд. 

- В твоих силах изменить это, дитя. Даже сильнейшие мужчины сдаются перед женскими чарами. Ты молода, невинна и так хороша собой, что при взгляде замирает сердце. 

- Думаю, в окружении герцога достаточно красивых женщин, - рассудительно заметила Тиа. - Во мне нет ничего такого, что поставило бы меня выше них. 

Слова дяди, конечно, польстили, но монсеньор явно переоценивал ее красоту и талант к обольщению. 

- Ты его жена. Это уже ставит тебя выше, гораздо выше.

- Он сказал, что я его раздражаю! 

- Это лучше, чем равнодушие. Путь от ненависти до любви не так уж далек.

Любви? На мгновение Тиа замерла, пытаясь представить влюбленного Аквиллара. Увидеть, как холодное равнодушие в его взгляде сменяется нежной страстью, услышать, как он повторяет восторженное: “О, моя возлюбленная. Моя роза, мой бриллиант, моя богиня”. Как, бывало, шептал Ги…