Но всю мою стройную модель обороны рушил единственный глюк. Непонятно откуда возникший баг в системе защиты огромной лунной станции, над созданием которой трудились тысячи землян и моих предшественников – роботов. Мерзкий-премерзкий таракан. Усатый наглец, вылезший из-под искусственного фикуса, который, кстати, я тоже недолюбливал. Тот явно вообразил себя произведением искусства, прямо Джокондой. Мне приходилось раз в неделю натирать все двести тридцать семь его искусственных листочков, чтобы они выглядели живыми!

Мои вычисления вероятностей в конце концов зашли в тупик. Логически объяснить появление таракана я не смог, как ни старался. Даже если бы я плохо вытирал коридоры своего сектора и вдобавок разбрасывал свежайшие консервы, украв каким-то чудесным способом их из-под носа всевидящей начальницы склада, то всё равно этот зверь не должен был бы тут появиться. Не могут же за такой короткий срок простые бактерии, которых наверняка завезли на станцию люди, эволюционировать до сложного организма. Так не бывает.

Оставалось два варианта. Один фантастичнее другого. Либо в неких тайных пещерах под лунной поверхностью образовался гигантский кислородный карман, где и зародился местный вид насекомых. Либо… а вот тут я ступаю на очень хрупкую поверхность, и лучше быть осторожным. Короче, таракан мог сбежать из нашей суперзасекреченной военной лаборатории, испугавшись каких-то опытов. Доступ туда был строго ограничен, даже Светлане. Эти солдафоны, видите ли, не доверяли ей. Не помогало ничего: ни копируемые ею женские ужимки, ни капельки феромонов, когда надо вылетающие из вмонтированных в ключицы дозаторов и сводящие с ума (в хорошем смысле) всех самцов, включая и синтетических. В баре эти вояки бегали бы за ней, роняя капли смазки. Однако в пределах лаборатории женские хитрости отрубались программно. У сотрудников в погонах нормально продолжали работать лишь мозговые процессоры и мускульные сервоприводы.

Если бы я знал, насколько в тот момент был близок к разгадке, многое бы пошло по-другому.

Словом, ответа я не находил. Проработка всех вариантов стала причиной первого очеловечивания не только моих способностей к эмоциям, но и всей моей синтетической тушки. Поиск ответа довольно серьезно разогнал процессор. В вычислительном блоке стало некомфортно. Поднялась температура, и в дело вступили охладители. Из-за них появилась легкая дрожь – всё-таки на полностью роботизированной фабрике по изготовлению синтетиков затесались и халтурщики. Возможно, сборку изделия стоимостью в десятки тысяч долларов опять доверили недоучившемуся практиканту.

Постепенно рассинхронизация охладителей перешла в вибрацию, которая затянула в этот процесс и другие детали, вызывав совсем уж человеческий, хотя и ненужный сейчас, тремор конечностей. Слабый человек, наверное, и не заметил бы. Однако ходячий суперкомпьютер КАЛС обязательно обратит на это внимание и начнет задавать вопросы. Как бы не отправил на полную диагностику или сразу на склад – тем более и повод подходящий. Надо взять себя в руки. Особенно перед встречей с начальником.

В реальность меня вернул черный восклицательный знак на белом фоне, обрамленный широкой красной полосой. А ниже – белый череп, пронзаемый яркой красной молнией. В международной сигнальной системе это сочетание ясно дает понять: «Осторожно, посторонним вход воспрещен! За нарушение – смерть!»

Я остановился и огляделся по сторонам. Оказалось, что за всеми своими терзаниями я незаметно проскочил коридор, который вел в зал Управления. Я очутился совсем рядом с еще более закрытой зоной, куда не могли сунуться даже военные. Ну, точнее, сунуться-то с оружием в руках они могли, но сколько бы из них вышло оттуда целыми и невредимыми, не взялся бы сказать никто.