– Ежели претенденты, что идут по очередности, не против, – сказал Конфлан.

Этруско выждал и, увидев лишь позволительные жесты, продолжил.

– Спасибо. Всем вам известно, кто я такой. Да – я хлыщ, щеголь, бабник и мот. Я вычурно одеваюсь, и многие за глаза называют меня павлином. Что ж – пускай. Но никто не может отнять у меня моих заслуг перед страной и преданности ей. Да, я не ходил с вами в походы. Я не начинал фланговые атаки вместе с Марком Ирпийским и не рубил врага вот этой рукой с холеными изнеженными пальцами! – Этруско злорадно ухмыльнулся, потирая жесткие мозоли, оставшиеся от постоянного упражнения на мечах. – Но разве уважаемый Конфлан не просил меня многократно о различных услугах для двора? Разве не я выполнял их с рвением и бескорыстно?

– Да уж, – буркнул лорд Шилох, – бескорыстно.

– Лорд, будьте добры, – сделал замечание юстициарий. – Простите, Этруско, продолжайте.

– Можно как угодно к этому относиться, – не обратив внимания на реплику, продолжал как ни в чем ни бывало Этруско, – но я всегда был привержен традициям и чтил их. Ведь что такое традиции? Это звенья цепи, которые можно назвать наследием. Они возникли в далекие времена и уже тогда стали важнейшей частью человеческой жизни. Нашей с вами жизни. Смысл, обычаи, таинства, мировидение сохраняются и передаются от поколения к поколению лишь благодаря тому, что есть люди, которые изо всех сил стараются ради этого. Кто-то скажет, что это прошлое, но это наше прошлое. Оно унаследовано нами от наших дедов и отцов. Передано нам с молоком матерей. И нам надлежит исполнять их, чтобы обеспечить духовную связь с душами наших предков. Уверен, что и сейчас они смотрят на нас. Да, традицию можно прервать, как уже неоднократно мы и поступали, и что мы получили взамен? Толпища еретиков? Наводненные злыми духами и волколаками леса? И что же сейчас? Мы хотим вернуть часть тех древних традиций, только вот они могут длиться, развиваться, могут даже отмирать, но не воскреснуть. Они как река, в которую нельзя войти дважды.

Этруско чувствовал на себе любопытные взгляды.

– Все помнят, как появились в Алии два самых красивых и больших аббатства: Святой Эллаики и Святого Грегуара? Конечно. Лорент Первый Угрюмый и его жена Эна Карберийская построили эти две обители – мужскую и женскую. «Венчаные души поклялись друг другу в верности до самого последнего вздоха, и в знак доверия и любви друг к другу пришли к Живущим Выше, и заложили два аббатства, которые просвещали, но и хранили древние устои и традиции…», – процитировал Этруско. – Эти строки известны всем от первой до последней буквы. Но вот историю, настоящую историю от последней до первой знают лишь несколько человек. И она так бы и ушла в холодную землю, если бы не случай. Множество книг и научных трудов было переписано и сохранено в скрипториях этих монастырей. Множество лекарей и ученых обучено, и укрыто навеки множество тайн.

Загадочно понизив голос, словно лицедей уличного театра, граф произнес:

– Но одну из таких тайн я смог открыть. Так уж оказалось, что аббат Ретэ – мой духовный наставник еще с младенчества. Много раз беседовал он со мной, приглашал к себе, и мы проводили ночи напролет в богословских беседах. Он пытался уговорить меня отринуть блуд и чревоугодие и совершить постриг, но мне кажется, что ему нужны были лишь мои земли.

Этруско улыбнулся.

– Однажды наша дискуссия достигла необычайного накала, и тогда отец-настоятель послал за книгами, цитаты из которых должны были переломить ход спора. Среди принесенных фолиантов я случайно увидел то, что было укрыто от посторонних глаз, чудом затерялось оно между томов и было вынесено на свет божий невнимательным послушником. Только теперь мне думается, что он сделал это намеренно. Лишь на краткий миг мелькнуло оно и было убрано спешно аббатом в складки рясы. Но я успел заметить королевский герб, золотую нить и красную печать.