Девушки повернули на боковую дорожку и молча побрели по ней, вглядываясь в номера домов.

– У здешних домов есть названия, – удивилась Иззи.

– Куортерборды, – медленно произнесла Аликс.

– Это слово ты только что придумала?

– Нет… понятия не имею, откуда я его знаю, но так называются те деревянные таблички с надписями.

– «Россыпи роз», – прочла Иззи, глядя на стену дома возле самой дорожки.

– «За пределами времени». – Аликс указала на здание справа. Его огибала подъездная дорожка, ворота скрывали от глаз сад в глубине. Рядом с каждым домом имелось место для парковки. Некоторые настолько узкие, что машины едва не царапали бока, но ни один автомобиль не перегораживал улицу. – Смотри, вон там пансион – ночлег с завтраком. На вывеске написано «Морская гавань».

– А это… – Иззи пригляделась к дому на другой стороне дороги. – Номер 23. Он называется «В море навеки».

Перед ними стоял большой, ошеломляюще прекрасный белый дом. Его простота создавала ощущение вневременности.

Он мог быть новым или насчитывать сотни лет. Иззи обвела глазами окна с темными ставнями – пять верхних и четыре нижних. Ее взгляд задержался на широкой белой двери посередине.

– Это он и есть? – прошептала Аликс из-за плеча подруги. – Именно здесь я буду жить целый год?

– Думаю, да, – отозвалась Иззи. – Номер тот самый.

– Напомни мне послать маме орхидеи.

Аликс пошарила в большой сумке от «Фенди», ища ключи, которые передала ей мать. Отыскав их, она подошла к двери, но у нее так сильно дрожали руки, что ей никак не удавалось попасть ключом в замочную скважину.

Взяв у нее ключ, Иззи сама отперла дверь. Девушки вошли в просторный холл с лестницей, ведущей наверх. Справа располагалась гостиная, слева – столовая.

– Такое чувство… – начала Иззи.

– …что, путешествуя во времени, мы еще дальше углубились в прошлое, – закончила за нее Аликс. Она прежде не особенно задумывалась, как меблируют такие древние дома, и ожидала увидеть строгую обстановку, отражающую представления какого-нибудь дизайнера о том, как должен выглядеть подобный интерьер. Но Кингсли-Хаус на протяжении столетий занимала одна семья. Убранство дома составляла смесь старого и нового. Впрочем, к «новому» относились предметы, купленные не позднее 1930-х годов.

В холле стояли высокий секретер и сундук, инкрустированный слоновой костью или чем-то подобным. Угол занимала большая китайская фарфоровая подставка для зонтов с изображением ветвей цветущей вишни.

Заглянув в гостиную, девушки обнаружили обитую полосатым шелком мебель с потертыми подлокотниками. Розовый обюссонский ковер на полу тоже знавал лучшие времена – на нем зияли проплешины. От столиков, украшений и величественных портретов так и веяло стариной.

Девушки переглянулись и рассмеялись.

– Это настоящий музей! – воскликнула Иззи.

– Жилой музей.

– И он твой.

В следующее мгновение подруги бросились исследовать дом, перебегая из комнаты в комнату и громко обмениваясь впечатлениями.

Позади гостиной обнаружилась небольшая комнатка с телевизором.

– Что ты скажешь об этом ящике? – спросила Аликс. – Примерно 1964 год?

– Отошли его в Смитсоновский институт ^>>[3] и попроси маму купить тебе телик с плоским экраном.

– Непременно.

В задней части дома располагалась большая светлая и просторная комната с книжными полками вдоль стен. По обеим сторонам огромного камина стояли кушетки, обитые английским ситцем. Картину дополняли кресло с высокой спинкой и клюшка для гольфа.

– Тут она жила, – прошептала Аликс. – Дамам подавали чай в парадной гостиной. А семья собиралась здесь.

– Ты когда-нибудь прекратишь? – нахмурилась Иззи. – Вначале это казалось забавным, но теперь ты начинаешь меня пугать.