Но он держался. Он умудрялся все выдержать.

А сейчас он просто не знал – куда себя деть. Он должен был унести себя подальше от Ахсаны. Он не имел никакого права рушить ее устоявшуюся, нормальную жизнь. Потому что ничего не мог ей предложить. Скрываться вместе? Постоянно ходить по краю закона, рискуя сорваться и угодить в лапы ПОН. Балансировать на грани между богатством и нищетой, в зависимости от того – насколько хорошо прошел бой и не накрыла ли всю шайку-лейку полиция. Удерживать равновесие на тонком канате над пропастью полицейских облав.

Каждый день ожидать, что тебя вычислят и ввалятся к тебе в дом, с оружием и наручниками?

Зачем? Как можно с ней так поступить? Тем более, что у нэнги ребенок. И за него она переживает больше, чем за себя, как нормальная мать.

Это ужасно, это отвратительно и после подобного Дикий никогда не смог бы себя уважать.

Но… инстинкт пары все равно кричал, вопил, требовал. Надо к ней! Надо к ней! Надо к ней! И не было ему дела до всех увещеваний и доводов разума. Ему ни до чего не было дела.

Дикий метался, рычал, бросался на деревья, ломая хрупкие по сравнению с его мощью стволы. Вгрызался во все, что встретится на пути. Сатанел и ревел, ревел…