Спуск с высокогорья в это время всегда необычен контрастами. В течение несколько часов после утреннего заморозка у подножья ледника, прохлады лесных троп, где листья рябины, шиповника и барбариса уже в августе раскрашены осенним разноцветьем, постепенно погружаешься в летний зной, в марево озерной котловины.

 Сегодня мне было не до контрастов.

 Карабканье через Рачкулик, десять километров спуска – сначала по скалам, а потом по разбитой тропе до «ключей» Сары-Су вконец вымотали меня. До райцентра оставались еще около пятнадцати километров вниз по долине. На здешних «ключах», как здесь чаще всего и бывало, основательно, с полной самоотдачей гуляла мужская компания. Ничто не могло оторвать поддатых мужиков от увлекательного занятия – продолжения этой самой поддачи. Мобильник тут не работал – чтобы позвонить, нужно было лезть на гору, ловить сигнал. Да и если поймаешь этот сигнал, много ли объяснишь по телефону? Тем более, что собственный мобильник за ненужностью остался на хранении у приятеля в райцентре?

 В общем, о законопослушности мне пришлось позабыть. Не мудрствуя лукаво, я сторожко пробрался в кабину поджидавшей хозяев автомашины, помудрил с контактами зажигания, завел двигатель и, с опаской прислушиваясь к сразу взбухшим, сразу же включившимся на полную громкость оскорбленно-угрожающим хозяйским воплям, угнал потрепанный «Ниссан». Минут через сорок я уже подъезжал к райцентру. Времени было около пяти часов вечера.

– Зарекалась ворона г…но клевать, да все никак пролететь мимо не может! – торжественно, в сопровождении наряда милиции встретил меня на въезде в райцентр Марат Молдокулов. – Скажи, у тебя с рождения такие способности, или учился где на ж…пу свою приключения находить?

– Опять твоя киргизско-народная мудрость? Не можешь без назидательности, шутник, блин! – оставил я эскападу Марата без внимания.

– Да, ваша это, русско-народная! – ухмыльнулся приятель.

– Наша-то про свинью, что в грязи зарекалась …

– «Монопенисуально», – говорят в таком случае интеллигентные люди, – снизошел и угостил меня сигаретой Марат. – Иначе говоря, один х-хрен! – перетолмачил он слово на общепонятный язык.

– Везет же мне сегодня на интеллигентных людей! – с жадностью затянувшись табачным дымом, припомнил я давешнего «интеллигента», его слова про опера намоченного. – И все шутят, блин, стволами запугивают! – оглядел я стоящих вокруг вооруженных милиционеров.

– А не угоняй машины! С чего это ты вдруг? Тебя интеллигентно послали, а ты уважаемых людей от дастархана оторвал, заставил, понимаешь, дуром переть на гору, чтобы до милиции дозвониться? Такого мата дежурный еще не слышал, даже записал кое-что для памяти! Его послушаешь – истинно интеллигентные люди звонили! – добродушно-требовательно рассматривал мою физиономию Марат. – Стоп, стоп, какие стволы, какие еще шутки? В тебя что, стреляли? – посерьезнел он, приметив у меня засохшую под браслетом часов кровь.

– Это один местный «интеллигент» «пошутил», тот, который со стволом у торгового центра… – лаконично объяснился я.

– Рассказывай все подробно! – сразу посуровел, подобрался Молдокулов.

 Уже через час милицейский механизм, смазанный начальственными указаниями, скрипнул, провернул шестеренки – мероприятия по задержанию Османкулова и Сарымсакова (так в миру именовался Басмач) стали претворяться в жизнь: группа захвата выехала в сторону «ключей» Кызыл-Су, выше которых стояла юрта Басмача; трое сотрудников устроились в засаде в доме Сарымсакова; участковый вместе с инспектором паспортного стола ждали парочку в доме племянницы Сарымсакова – чем черт не шутит, чабан мог навестить близкую родственницу, у которой часто бывал. Привлечь к задержанию коллектора с чабаном еще кого-либо из сотрудников, в общем-то, немногочисленного райотдела пока не представлялось возможным. Через час-другой должны были подтянуться еще трое – оперативник и двое участковых, работавших с утра по раскрытию убийства инкассаторов в других селах района, а через пару часов обещалась помощь из областного управления.