…Шестнадцати лет от роду Ирина Сергеевна познакомилась с молодым офицером британской разведки, Томом. Он служил в Вене, а в Мюнхен приехал по каким-то делам. Ирина Сергеевна даже поехала к нему на свидание в Вену. Отец был страшно недоволен и запретил продолжать с ним какие бы то ни было отношения, опасаясь, что все это – операция Советов, чтобы его поймать и повесить. Ирина с Томом рассталась, он женился. Потом, когда развелся, пришел снова к ней, но тогда она была уже замужем и уехала в Тайпей. Когда и она развелась, Том оказался женат в очередной раз. Они, наконец, стали жить вместе, когда ей исполнилось семьдесят, а ему было восемьдесят четыре. Умер Том в возрасте девяносто одного года…

Ирина Сергеевна активно занимается благотворительностью. На этом поприще она встречалась с Архиепископом Мюнхена и Фрайзинга, кардиналом Йозефом Ратцингером, который позже стал Папой Бенедиктом XVI.

По сей день на деревянной веранде старого дома с заросшим садом в пригороде Мюнхена собираются артисты, художники, писатели и просто друзья, пьют чай из самовара и говорят по-русски и о России.

Это сейчас там пафосный арт-центр, музей и отель. А в конце восьмидесятых годов прошлого века это был расселенный под капремонт дом, в котором полулегально поселились художники, артисты и музыканты. Аквариум и ДДТ там репетировали, у БГ альбом даже есть, «Пушкинская, 10» называется.

Жил там и театр «ДаНет» под руководством Бориса Юрьевича Понизовского. Борис Юрьевич – совершенно удивительный человек, сбежавший во время войны из школы-интерната и несколько лет скитавшийся по Средней Азии, научившийся тогда, по его словам, абсолютной внутренней свободе. В восемнадцать лет, неудачно спрыгнув с «колбасы» трамвая, лишился обеих ног. Однако не отчаялся, не опустился, не сломался. Его адрес: Герцена, 35, квартира 1 был известен всему диссиденствующему творческому Ленинграду. У него бывали Леонид Аронзон, Иосиф Бродский, Евгений Рейн (который уже потом, много позже, маститым поэтом и редактором журнала приезжал в Дубну; на нашей «Поэтической гостиной» мы читали ему свои стихи, в результате появился сборник «Физики-лирики»); сам Борис Юрьевич обмолвился мне как-то, что был знаком с Ольгой Федоровной Берггольц и Анной Андреевной Ахматовой.

Я познакомился с Борисом Юрьевичем в Свердловске в 1990 году, когда его театр приехал на гастроли в рамках фестиваля «Весна УПИ» – была (да и сейчас, кажется, существует) в Уральском Политехническом Институте такая смесь капустника, студенческой пьянки и идеологически выдержанной агитбригады. Из него выросли «Красная Бурда», первая команда КВН УПИ, а из нее уже, в известной степени, «Уральские пельмени». В описываемом году, в честь семидесятилетия Института, размах мероприятий был беспрецедентным. Как на фестиваль, организованный Комитетом Комсомола, пригласили авангардный, андерграундный и частный театр Понизовского – тайна сия великая есть. Я был тогда ответственным за побегушки при оргкомитете фестиваля. В мою задачу входило взять «РАФик», встретить группу на вокзале и отвезти в гостиницу «Урал». Когда я подошел к вагону, увидел двух молодых людей (как потом оказалось, Максим Исаев и Павел Семченко) которые пытаются спустить по ступенькам на низкую платформу инвалидное кресло. На кресле царственно восседал монументального вида торс человека с окладистой седой бородой, похожий на сурового Деда Мороза, от которого исходила прямо-таки физическая аура обаяния и уверенности. Ног не было.

Когда приехали в гостиницу и поднялись на третий этаж, Понизовский зычно окликнул идущего по коридору человека: «Эрнест!» и тот, обернувшись, бросился с Борисом Юрьевичем обниматься… «Эрнст Неизвестный» – представил его слегка ошалевшим присутствующим Понизовский… скульптор приехал тогда на Урал выбирать на границе Европы и Азии место для задуманной им скульптуры – памятнику жертвам сталинских репрессиий… Впечатление это на меня произвело колоссальное. Неизвестный был легендой, о нем только-только начали писать в перестроечной прессе, и тут на тебе, мне, девятнадцатилетнему, зеленому студенту (да еще и технарю) ТАКОЕ…