Мэйси, взглянув на туристов, спотыкается, вскрикивает и падает. Не знаю, что так пугает ее – вид мертвых туристов или падение. Вероятно, и то, и другое.

Иден бросается вперед и подхватывает ее.

– Она что, только что… – начинает она, затем закрывает рот, когда Кровопускательница поворачивается и смотрит на нее своими безумными зелеными глазами.

– Мой дорогой Джексон, ты привел ко мне целую туристическую группу, – говорит она сладким голосом, который, словно скальпелем, режет мой слух. – И без всякого предупреждения. Чему я обязана такой чести?

Джексон склоняет голову, и меня снова, уже в который раз, поражает почтение, которое он выказывает этой женщине. Поражает то, какое уважение и какой страх она внушает ему. После всего, что произошло – после всего, что я узнала о ней, – мне трудно это принять.

Возможно, именно поэтому я выхожу вперед и говорю:

– Явиться сюда – моя идея.

И, кто бы сомневался, Хадсон выбирает именно этот момент, чтобы ввернуть:

– Уединение слишком переоценено. Но нам нет нужды говорить об этом, вам ли этого не знать. – Тот факт, что он в это время стоит, прислонясь к ледяной стене, и играет на своем телефоне в судоку – как будто это куда интереснее, чем общаться с самой крутой вампиршей на земле, – только делает его реплику более нахальной.

И все здесь знают это.

Джексон издает гортанный звук, будто давясь, Мэйси тихо скулит. Флинт и Иден молчат, но по их лицам видно – они просто ждут, когда она прихлопнет его.

Сама я наполовину ожидаю, что сейчас она заморозит его, как в прошлый раз, но она ничего не предпринимает, просто бросает на него взгляд – такой же холодный и острый, как сосульки, свисающие с потолка ее пещеры.

– И все же вы здесь. Из этого следует только один вывод – моя помощь не кажется вам переоцененной, даже если, по-вашему, переоценена я сама.

– Ну не знаю. – Хадсон пожимает плечами. – Ведь даже сломанные часы показывают правильное время два раза в день.

Флинт смотрит на Хадсона так, будто тот потерял рассудок… и оглядывается по сторонам, словно ища глазами запасной выход. И немудрено. Если Хадсон продолжит дразнить ее, нам всем может понадобиться запасной выход, чтобы бежать отсюда со всех ног.

Поэтому я встаю между ними. Я люблю Хадсона, но, если Кровопускательница разозлится и превратит его в таракана, мне придется пересмотреть свой взгляд на наши узы.

– Это мне нужен ваш совет, – говорю я, положив руку на предплечье Хадсона, чтобы удержать его от новых опрометчивых слов.

Он и Кровопускательница не понравились друг другу уже при первом знакомстве – в основном потому, что тогда она пыталась убедить меня, что он не что иное, как холодный убийца, начисто лишенный совести. А если прибавить к этому тот факт, что она сотворила фальшивые узы сопряжения между Джексоном и мной, то ясно, почему Хадсон считает ее самым гадким человеком на планете. Такое надо заслужить, если учесть, что на нашем шарике есть еще и Сайрус.

И я его не виню – ведь сама я испытываю к ней те же чувства. Но мне также совсем не хочется возвращаться сюда, так что я предпочитаю просто взять себя в руки и выяснить то, что нам необходимо. Если Кровопускательница каким-то образом связана со мной, подобно тому, как был связан со мной Джексон, то я хочу это знать. Чтобы найти способ разорвать эту связь.

Поначалу Кровопускательница даже не смотрит на меня. Вместо этого она продолжает пожирать глазами Хадсона – прищурясь, оскалив зубы и сжав кулаки. Он тем временем даже не удостаивает ее взглядом. Я неплохо его знаю, но никогда не видела, чтобы он был так поглощен своим телефоном. Или судоку.