Ну нет, так нет. В Киев, однако, хотелось сильно. Столица! Перспективы! Там люди живут круглый год! А в Севастополе, как и во всем Крыму, живут только с мая по сентябрь, когда сезон. С октября по апрель существуют на то, что удалось заработать в сезон. Хорошо, если в сезон удается деньгу зашибить. А если нет? Если, как мать, работать бухгалтером (только-то и радости, что можно работу на дом брать, чтобы сидеть ночами за компьютером), то хоть сезон, хоть не сезон, все одно хренов резон. Надо же было так сглупить – психанула, выписалась из киевской квартиры и вернулась к матери в Севастополь. Думала, что папаша примчится за ней на коленях и начнет умолять – прости, вернись! Ага! Как бы не так! Он, небось, сплюнул да перекрестился. Мать – она такая, вся на нервах и эмоциях, вся в порывах, сначала сделает, а потом локти кусает. Было очень обидно, что решает мать не только за себя, но и за Кристину.

К окончанию школы папаша расщедрился на новенький ноутбук (не самый суперский, но и не самый поганый). Мать подсуетилась (чуяла ведь свою вину перед дочерью) и попросила папашу пристроить Кристину в Киеве. Думала, что придется долго уговаривать, но тот согласился сразу же и даже намекнул насчет какого-то университета, в котором у него, старого журналиста, были хорошие связи. Сама Кристина на большее, чем курсы парикмахеров, массажисток или секретарш, не надеялась. Сознавала свои возможности. Учителя называли ее (и называли заслуженно!) «самой красивой девочкой школы», намекая взглядами и вздохами на то, что других достоинств у Кристины Задоянчук не имеется. А нужны ли они – другие достоинства при такой красоте? Главное для женщины – удачно выйти замуж. Но хорошие женихи на деревьях не растут, надо вращаться в соответствующем обществе. И какой-нибудь приличной специальностью непременно нужно обзавестись, чтобы в случае чего (материн пример перед глазами) не пришлось бы помирать с голоду. Специальность – это непременно. Приличная, чистая, перспективная, с выходом на соответствующий матримониальным ожиданиям контингент. Платные курсы, ну – колледж какой-нибудь, если уж очень повезет. Солидный диплом – это статусно. А уж университет сулил все сразу – и специальность, и статус, и женихов. К тому же если папаша собирается пристроить в университет, то ведь и деньгами помогать во время учебы, наверное, будет. Должен помогать.

О журналистских заработках Кристина судила по некоторым фильмам и сплетням, ходившим в Интернете. По самым скромным ее прикидкам, отец-журналист был обязан зашибать в месяц пару-тройку штук баксов, не меньше. Не зарабатывал бы как следует, не был бы фрилансером. Кристина считала, что фриланс могут позволить себе только те, кто на нем хорошо зарабатывает. Логика доктора Ватсона: вроде бы и гладко-складно выходит, а на деле все не так.

Договорились, что Кристина приедет к отцу в конце августа, когда тот вернется из очередной рабочей поездки.

– Нет, доня, не такой он все-таки гад, твой отец, как я думала, – сказала мать, передав дочери свой разговор с бывшим мужем.

Помолчала немного, вздохнула и добавила уже в своей обычной жесткой манере:

– Да гад он, гад, только хитрый. Сообразил, что ты выросла, вот и подобрел. Сейчас поможет раз-другой, а потом начнет из тебя деньги тянуть и будет тянуть до конца своих дней.

Будучи весьма суеверной, мать старалась не употреблять слов «смерть», «умер» и производных от них. Заменяла выражениями вроде «конца своих дней» или «последнего момента». Суеверий она набралась от деда. Тот был военным моряком, а у моряков известно как – на каждый чих своя примета. Боже упаси спросить у матери, куда она собралась или, например, пожелать ей успеха в чем-то. Тут же нарвешься на гневное: «не кудыкай, добра не будет!» или «заткнись, не глазь!». Надо спрашивать «далеко ли собралась?» и желать «ни пуха ни пера», тогда все будет в порядке. Смешно, когда взрослые люди заморачиваются по поводу такой вот фигни!