– Катюша, запри-ка дверь! – распорядился Жох, ставя свою ношу на пол и радостно потирая руки. – Сейчас мы с тобой отпразднуем новый заказик…

В самом деле, есть повод праздновать! Это же редкостный фарт! Две диаспоры борются друг с другом за влияние в Михайловске. А пресловутым «третьим радующимся»[18] будет Жох!

Предчувствие не обмануло Жоха. Он и впрямь хорошо заработал на реставрации старой мечети. Ведь, как известно, лучший способ украсть – это начать строительство. Однако чем меньше оставалось времени до окончания работ, тем сильнее Жоха тревожил вопрос: как выполнить главную часть его уговора с господином Мамедовым, сулившую такую прибыль, по сравнению с которой все, что он уже успел заработать на этом деле, покажется мелочью? Ведь ради собственной выгоды Фархад Наилевич идет на любые средства. И не жалеет средств. Итак, мечеть должна быть отреставрирована. Однако затем здание следует уничтожить. Но как? Здесь у Жоха не было сомнений: только поджог. Вот только кто его совершит? Ясно одно: это должен быть кто угодно, но не сам Жох. Хватит ему одной оплошности, из-за которой он в свое время угодил за решетку. Рисковать собственной свободой он больше не намерен. Тогда кто же это сделает?

И вот, когда Жох, сидя в своем офисе, в очередной раз размышлял над этим, к нему пожаловал…

…Увидев его, Жох встревожился не на шутку. Потому что именно он, Борис Семенович Жохов, в свое время сдал всю группу Игоря Котлова, клюквенника[19], поставлявшего ему в лавку награбленный по деревням антиквариат. Но впоследствии Котлов, всегда и во всем искавший собственной выгоды, переметнулся к конкурентам Жоха из Вологодской области. А с конкурентами и перебежчиками не миндальничают – расправляются. И вот теперь перед Жохом стоял один из членов недавно вышедшей на свободу команды Котлова: Серега Лунев. Век бы его не видать! И зачем он только пришел сюда? Что ему нужно?

Окажись на месте Жоха писатель, он бы ответил на этот вопрос сразу и не задумываясь: чтобы отомстить предателю. Однако подобное возможно разве что в каком-нибудь романе вроде всем известного «Графа Монте-Кристо». А в среде жохов, ищущих везде и во всем собственной выгоды, живут совершенно иными ценностями. И потому поступают совсем иначе. Вот и Серега явился к Жоху совсем по иной причине.

– А я к вам, Борис Семенович. Так сказать, по старому знакомству… – заявил он с порога. – Не найдется ли у вас для меня какое-нибудь дельце?

– И что же ты можешь делать? – не без ехидства поинтересовался Жох.

– По деревням могу ездить. Как раньше, – с готовностью предложил Серега.

– Ш-ш-ш! – встрепенулся Жох. – Типун тебе на язык! Чтоб никакого криминала, слышишь! Если хочешь у меня работать… Что ты еще умеешь делать?

На сей раз Серега надолго призадумался.

– Ну-у… Плотничать умею. На зоне научился. Мы там свинарник строили.

И тут Жоха осенило. Вот он, ответ на вопрос: кто будет исполнителем! Сегодня же он попросит Михаила Попова взять в свою бригаду еще одного плотника. А там… Ведь для Сереги не существует ничего святого – разумеется, кроме собственной выгоды. И в этом едины все жохи, кем бы они ни были: просто преступниками или людьми, изо всех сил стремящимися казаться законопослушными гражданами.

Однако уже через две недели, когда в Михайловске праздновали день города, Серега явился к Жоху в весьма воинственном настроении.

– Да что же это за… Борис Семенович! – возмущался он. – Я у них там ишачил, как папа Карло, пахал один за всех, как лошадь, а получил – овес![20] Да еще вчера этот старый чурка приканал, в черном комеле…