– Конечно, дитя мое, располагайся. Тем более, что у тебя вроде даже появился кавалер,– сказала Надежда и, погрозив Лермонтову пальцем, вернулась к Мартынову, который продолжал кипеть от негодования.

Лермонтов совершенно не спускал глаз с Василисы, напрочь забыв обо всем.

***

Весь вечер Михаил и Василиса провели в танцах и веселых беседах, не сводя друг с друга глаз. Михаил уже ни на кого не обращал внимания, и Мартынов смог спокойно уделить внимание Эмилии. Казалось, конфликт затих сам собой. Когда пришло время расходиться, Михаил вызвался проводить Василису. Они вышли из дома и пошли по улице в сторону гостиного дома, любуясь полной луной, пробившейся сквозь тучи и присевшей на краю одной из вершин, окружавших город.

Где-то метров через пятьсот их догнал Мартынов. Он бежал за ними, поэтому, когда поравнялся, тяжело дышал.

– Михаил, подожди, – сказал он резким тоном, требуя к себе внимания, – мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Мартыш, давай не сегодня, – Михаил, склонив голову на бок, взял руку Василисы и совершенно не смотрел на отставного майора.

– Поручик Лермонтов, сколько раз я просил Вас так меня не называть, – было темно, поэтому лица Мартынова не было видно. В противном случае, Василиса могла бы сказать, что он сильно покраснел от злости. Она уже знала, что будет дальше. И не стремилась изменить ход событий. До этого, она просила Лермонтова извиниться. И он сделал это, но в итоге все равно все кончилось дуэль, поэтому она просто опустила голову и молчала.

– Мартыш, – Лермонтов как будто не слышал своего собеседника, – ну, что ты право слово. Я же так тебя называю ее с детства.

– Да, но мы уже давно не дети. И потом ты унижаешь меня в присутствии дамы. За сегодня уже дважды.

– Знаешь, Мартыш, я не буду против, если и ты придумаешь что-то колкое и посмеешься надо мной в присутствии дам. Их это позабавит. Ведь, правда, – Лермонтов попытался найти глаза Василисы, как бы испрашивая ее поддержки. Василиса лишь пожала ему руку, в знак того, что рядом. Лермонтов же воспринял это как знак одобрения. И процитировал стихотворение, которое недавно сочинил:

– Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон, но Соломонов сын,

Не мудр, как царь Шалима, но умён. Умней, чем жидовин.

Тот храм воздвиг – и стал известен всем гаремом и судом,

А этот – храм, и суд, и свой гарем несёт в себе самом.

От этих слов Мартынова словно оттолкнула от пары. Он опустил голову.

– Не смею Вас больше задерживать. Михаил Юрьевич, я пришлю Вам секундантов.

– Ах, брось, Коля, – усмехнулся Михаил, потом пожал плечами, и посмотрел на Василису.. Ему не хотелось начинать этот разговор при даме, но как истинный офицер он уже не мог отшутиться. Сменив тон ответил. – Впрочем, я всегда к Вашим услугам.

Мартынов резко развернулся и исчез в темноте. Василиса же, отчасти жалея, что ничего не может сделать, отчасти из нежности к своему любимому мужчине, не смогла удержаться и прижалась к Михаилу всем телом. Через несколько мгновений их губы нашли друг друга.

***

Утром третьего дня проснувшись в комнате Лермонтова, Василиса долго гладила его волосы и смотрела в его лицо. Она совсем потеряла голову и не вела счет дням, хотя отлично знала, что все закончится, когда в дверь постучит Глебов, секундант Мартынова. Она посмотрела на стол в комнате Михаила. На нем стоял будильник, и тонкая секундная стрелка отсчитывала последние мгновения ее безмятежному женскому счастью. Василиса с ужасом узнала эти стрелки! Тут же постаралась отогнать внезапно посетившную ее мысль, что взрыв мог быть подготовлен … Она встряхнула головой, отгоняя это мысль, и в тоже время подумала, ну и пусть это будет он. Значит, такая судьба! Но я все равно сделаю, что задумала. Она легонько толкнула Михаила. Пришло время говорить.