– Аркадий, – Константин Васильевич прервал друга, – умоляю, избавь меня от твоих ученых конструкций. У нас не научный диспут, а… м-м-м… частная беседа, хотя в Уложении о Наказаниях есть более верное определение. – Генерал-прокурор обнял пальцами кружку так, будто они у него замерзли, и сделал еще глоток, больше прежних. – Ну, хорошо, меня ты убедил. Допустим, он может нам помочь. Мы его выпустим. Но какого черта, да простится мне это богохульство, ему нам помогать?!

– О-о-о… – многозначительно протянул Аркадий Ефимович и поднял указательный палец вверх. – Вот мы и подошли к главному вопросу. Как ты знаешь, мой самый любимый из смертных грехов – тщеславие. Я предложу ему деканство.

Вместо ответа Вангардов опустил кружку на стол, но не рассчитал силы, и та жалобно звякнула о полированное дерево, расплескав вдобавок чай. Хрустальный бокал от столь бесцеремонного обращения разлетелся бы вдребезги.

– Спокойно, ваше высокопревосходительство, спокойно. – Магиссимус протянул Вангардову платок. – Понимаю, вы немного взволнованны, но стол тут совершенно ни при чем… Константин, я не хочу тебя пугать, но что-то происходит. Я не про Михаила, я вообще. Я никому не говорил, мне еще нужно многое проверить и уточнить… но если я прав, если я прав, мы просто обязаны сделать то, что я предлагаю. Пока я прошу тебя мне поверить. Доказательства если будут, то позже.

– Будь по-твоему, – с паузой ответил генерал-прокурор. – Михаила надо спасать, это действительно поможет избежать… лишних хлопот. Но предупреждаю: последствия будут непредсказуемые. Во всех смыслах.

– И все-таки я постараюсь их предсказать.

– Что ж, ладно. – Вангардов резко встал, будто принял внутри какое-то решение. – Я к себе, соберу кое-какие вещи, и назад.

– Нет. Назад не надо. Встретимся у портала. Теплую одежду и провизию не забудь, сам знаешь, до Моргеруна путь неблизкий. Выйди через задний ход.

– Господин ректор, не учите сыщика протокол писать, – полушутя парировал Вангардов, открывая дверь.

Генерал-прокурор ушел, а магиссимус подошел к стене и несколько раз шевельнул пальцами. В стене открылась тайная ниша, из которой после некоторой паузы Аркадий Ефимович вытащил толстую, с серебряными пряжками, книгу, обтянутую черным бархатом. В отблесках печного пламени грозно блеснул и уставился на магиссимуса пустыми глазницами серебряный человеческий череп, под которым виднелась часть надписи: «Аскле…»

Моргерун встретил гостей мрачно и настороженно. Впрочем, что можно ожидать от крепости, где содержатся самые опасные преступники, да еще в декабре, когда в здешних краях безраздельно властвует ночь, чей трон попеременно охраняют бураны и морозы.

– Уф, добрались, – констатировал Лернов, обращаясь к Вангардову, когда упряжки остановились перед подъемным мостом. – Напомни мне внести в расходы на следующий год строительство портала прямо сюда.

Путешественники выбрались из саней и теперь стояли на неистовом ветру, ожидая охрану и наблюдая, как хлопочут над своими питомцами возницы. Оставалось благодарить Бога за то, что умерил буран, давая возможность не щурить глаза и, не напрягая голос, разговаривать.

– Портала?! – искренне хохотнул Вангардов. – Аркадий, ты же знаешь, что сие невозможно, дабы не давать заключенным надежды на побег. Не спорю, весьма призрачной, но люди гонялись и не за такой… Занятно все-таки. Первые две тысячи верст мы прошли по порталам за пару часов, оставшиеся двести – ехали три дня на собаках. Воистину, магия – это наше всё.

От последнего замечания генерал-прокурора по лицу магиссимуса прошла странная тень.