Табита подхватила полотенце и мыло и направилась в центральный зал, наполненный шарканьем шагов, хлопаньем дверей, кашлем и шлепаньем мокрых швабр по полу. К ней сразу же устремилась очень худая женщина в длинном коричневом платье, с покрытым сетью морщин лицом, длинными седыми волосами и распухшими от артрита руками. К груди женщина прижимала кипу каких-то бумаг.

– А, ты тоже здесь, – произнесла она, расплываясь в улыбке.

– Да, я тоже здесь, – отозвалась Табита.

Она прошла через зал дальше в сторону крыла здания, где размещались душевые – длинный ряд кабинок, напротив которых у дальней стены стояла деревянная скамья и висели вешалки. Здесь царила суета, кто одевался, кто раздевался; плиточный пол был залит водой, пахло мылом, по́том и человеческими телами.

Сразу в памяти возникли болезненные воспоминания о школьной раздевалке. Глядя в стену перед собой, чтобы ни с кем не встречаться взглядом, Табита медленно сняла одежду, но перед тем, как стянуть трусы, словно застенчивая барышня на пляже, она обмоталась потрепанным полотенцем.

Войдя в свободную кабинку, она задернула занавеску и повесила полотенце на крючок. Затем повернула кран, но из лейки выпало всего несколько капель. Табита попробовала крутить кран дальше, но это ни к чему не привело.

– Постучи по трубе! – раздался голос рядом. – Тресни по ней!

Табита послушалась, но ничего не произошло.

– Да бей сильнее, – сказал тот же голос. – Со всей дури!

Табита ударила кулаком. Труба издала похожий на кашель звук и исторгла тоненькую струю, которой как раз хватило, чтобы помыться. От всего этого веяло страшной тоской – бесприютной и безутешной…

– Сюда, – утомленно произнесла коренастая надзирательница.

Ее широкие мясистые ступни шлепали по полу во время ходьбы.

– Что случилось?

– Краткосрочное свидание.

– Какое еще свидание?

– Пришел ваш адвокат. Вас же еще вчера предупреждали.

Табита вообще ничего не помнила. Ни того, что было вчера, ни днем ранее. В ее памяти все смешалось в кучу – лица, взгляды, вопросы, на которые она не могла ответить, слова, смысл которых она не понимала; люди, которые без конца требовали от нее назвать имя, адрес, дату рождения; листы бумаги, что ей совали под нос, щелчки клавиш диктофона, длинные коридоры, лампы дневного освещения, решетки, ключи, двери…

– Вот комната для свиданий, – сказала женщина, дребезжа ключами на поясе. – Хотя сегодня никого не пускают.

Комната для свиданий оказалась просторным прямоугольным помещением, залитым слишком ярким светом. Обстановка заключалась в нескольких рядах небольших столиков и стульев и двух торговых автоматах у стены. За одним из столиков одиноко сидела женщина средних лет. Перед ней стоял раскрытый ноутбук. Женщина потерла круглое лицо, водрузила на нос очки, нахмурилась и снова уставилась в экран. Табита подошла ближе. Женщина взглянула на нее, коротко улыбнулась, встала и протянула руку. Рукопожатие было крепким и теплым. Ее седые волосы и твердый взгляд заронили в душу Табиты робкую надежду. Такая уж точно во всем разберется.

– Меня зовут Мора Пьоцци, – представилась дама. – Я буду представлять ваши интересы.

– А как же тот, другой?

Предыдущий адвокат был слишком молод и весел, что не придавало уверенности в нем.

– Это был дежурный адвокат, – пояснила Мора. – Он и передал ваше дело мне.

Они сели, скрипнув стульями по линолеуму, и посмотрели друг на друга.

– Как ваши дела? – спросила Мора.

– Как дела? – повторила Табита, едва удержавшись, чтобы не сорваться на крик. Что за вопросы она задает, черт?

– Меня посадили в тюрьму, а я даже не знаю, за что!