– Вот так да, – произнес мужчина, доставая малыша из мешка. – Это как же так можно? Что эти нелюди с тобой сделали?

Иван Ильич прижал щенка к себе и понес в сторожку. Малыш замерз и мелко дрожал, иногда вздрагивая всем своим маленьким тельцем.

– Ничего, потерпи, малой, сейчас согреешься, – опуская щенка на коврик, проговорил сторож.

Щенок был смешной, косолапый и неказистый. Шерсть рыжевато-коричневая с подпалинами. На спинке темная, животик светлее. На передних лапках беленькие в крапинку носочки и белая роскошная манишка на груди. Висячие ушки и очень пушистый хвост, который сейчас от страха малыш поджимал под себя.

– Ну что ты, маленький, не бойся, – тихонько поглаживая собачьего ребенка по голове, говорил Иван Ильич. – Я тебя не обижу. Ты, наверное, голодный? Сейчас, сейчас.

Сторож достал свой домашний пирог с рыбой, мелко покрошил в тарелку и протянул щенку.

– На вот, попробуй, сам стряпал. Небось не ел никогда ничего такого, – улыбнулся он.

Щенок ткнулся мордочкой в крошево, понюхал и отошел. Потом снова подошел, понюхал и вдруг жадно набросился на еду.

– Эй, малой, не спеши, а то подавишься!

Щенок слизнул последние крошки, попил водички, растянулся на коврике, глубоко вздохнул и заснул.

– Что же мне с тобой делать, Дружок? – тихо проговорил сторож.

Утром приехал начальник. Андрей Егорович зашел в сторожку и увидел щенка, который жался к ногам Ивана Ильича.

– Утро доброе, Иван Ильич, – пожимая руку сторожу, проговорил он. – Все тихо-спокойно?

– Доброе, доброе, Андрей Егорович, все в порядке. Не считая вот его, – поднимая на руки малыша, ответил сторож, пересказывая ночное происшествие. Начальник хмурился, качал головой, как бы говоря «ну до чего люди докатились». Сам он к животным относился ровно. Не привечал особо, но и не обижал, считая это низостью и подлостью.

– Что делать с ним собираешься?

– Ох, не знаю. Домой забрать не могу, жена мало что больная, так еще и аллергик страшный. Вот думаю, если позволишь, конечно, будочку ему тут соорудить. Пусть вместе со мной охранником работает.

Андрей Егорович подумал минутку и ответил:

– Не возражаю. Пусть живет. Главное, чтоб не обидел никто, когда тебя нет. Сам знаешь, не все тут у нас животных любят.

– Да уж знаю, – Иван Ильич вздохнул. – Будем надеяться.

Мужики помогли сторожу смастерить небольшую будку для щенка, которого все прозвали Дружок. Набросали внутрь курток, принесли разных игрушек и старых тапок, которые малыш с удовольствием трепал. Некоторые сотрудники стали носить еду и даже вкусности, на что Иван Ильич незлобиво ворчал:

– Балуете вы его, ох, балуете.

Малыш рос не по дням, а по часам, постепенно превращаясь в красивую взрослую собаку. И характер имел довольно общительный, и охранником становился отменным. Иван Ильич не мог налюбоваться на питомца, которого считал своим. Хотя и половина предприятия думала так же.

Но вот он стал замечать, что с Дружком явно что-то происходит. Он стал опасаться людей. Реже подходил погладиться, кушать начинал только тогда, когда человек отходил от будки на довольно порядочное расстояние. Иван Ильич недоумевал, что же творится с его питомцем, пока однажды Васька-механик не просветил:

– Да Петрович тут его как-то палкой отходил за то, что собака твоя у него колбасу сперла.

Иван Ильич нахмурился. Он предполагал, что кто-то из рабочих может шугануть Дружка, прикрикнуть на него, если вдруг попадался под горячую руку, но чтобы палкой.

– Не дело это, ох, не дело, – вздыхая, думал сторож. Конечно, он поговорил с Петровичем о его поступке, попросил больше так не делать. Но жизнь научила, что некоторых двуногих не исправляла даже могила. Поэтому с этого дня стал еще крепче приглядывать за Дружком, да и за Петровичем тоже.