– Добро пожаловать в Зимний дворец, моя дорогая!

Среди придворных мелькал и племянник императрицы – Карл Петр Ульрих, нареченный Петром III. Всем было известно о его дурной репутации: упрямый, своенравный, несдержанный – он не имел уважения даже у императрицы. Некоторые поговаривали о том, что он совершенно безумен. Я поклонилась настолько низко, насколько смогла и растерянно ухватилась за руку Ивана, когда почувствовала, что ноги подкашиваются.

– Не волнуйтесь, моя красавица, вы понравились ее величеству, – шепнул мне Иван, когда мы отходили от трона и сливались с толпой придворных.

Когда начались танцы и кавалеры сменяли один другого, я ужасно боялась, что Петр III подойдет ко мне и пригласит на танец; внутренне я его побаивалась. У Петра III на тот момент уже была законная жена – Атальт-Цербетская принцесса София Августа Фредерика, нареченная Екатериной Алексеевной (позже она станет Екатериной II) и сейчас он был увлечен танцем с нею.

Вот так балы стали привычной для меня забавой. А помимо них было еще масса развлечений: охота в Оренбургских лесах, театральные пьесы, пышные ужины. Елизавета Петровна, в силу своей веселости и общительности любила празднества. И она, и ее свита. Так же она любила гвардейские парады, была особо любима гвардиями, где ее величали «матушкой». С Петром III отношения не складывались: императрица недолюбливала племянника и держала его в стороне от жизни двора и государственных дел. Упрямый и недалекий, Петр стремился во всем противиться «большому двору» и его людям. Все, что нравилось «большому двору», незамедлительно отвергалось его собственным «малым». Но не стану вдаваться в подробности жизни императорской семьи, ибо я хочу рассказать историю своей жизни, а не время правления Елизаветы, дочери Петра I Великого.

Так пролетели два года моей жизни. Должна признаться, мне безумно нравилось все это. Я втянулась в «жизнь при императрице», но к придворным с их коварством и интригами я относилась с недоверием. Всем было известно, что придворные жалуют только тех, кто в милости у ее величества, а стоило впасть в немилость, как от тебя все отворачивались, над тобой посмеивались, подтрунивали. Всех этих лицемеров я презирала, но мне было весело с ними, поэтому своих чувств к ним особенно не выказывала.

С Иваном все обстояло очень просто. Он никогда не смел мне возражать, так как, почти боготворил мою персону. Он по-прежнему находился на службе у императрицы (как я уже говорила, Иван был капитаном одного из военных кораблей) и был у ее величества на хорошем счету, правда в основном за счет имени своего отца – адмирала Григория Андреевича Спиридова. Иван панически боялся оказаться в немилости у государыни и совершал множество поступков с налетом героизма, дабы Елизавета не забывала о его полезности. Иван слепо любил императрицу. Но еще сильнее он любил меня.

Несмотря на то, что к тому моменту мы с Иваном жили уже второй год, большой любви к нему я не испытывала. Но винить в этом я никого не могла, ведь, фактически, я сама женила его на себе. Своего мягкого мужа я воспринимала как компаньона, не более. И проблема была не так в Иване, как во мне самой. Его простота была мне на руку, но мне хотелось, чтобы он хотя бы иногда проявлял жесткость, так сказать, мужской характер. А он боялся мне перечить, ну, или просто не хотел. А вот чего-чего, а наследника он безумно хотел, в то время как я даже не думала об этом. Мне хотелось веселиться.

В целом моя жизнь протекала беззаботно. Можно сказать, меня совсем избаловали в конец, и я стала все реже и реже «заглядывать» к своим родным в именное поместье вблизи Петербурга. Тогда у меня были другие заботы. А сводились примерно к одному: какое платье надеть, какие украшения к нему подобрать и все в таком же духе. Но, как известно, все хорошее когда-то кончается. В моей жизни свершался переворот, к которому я была совершенно не готова.