Появление младших братьев было для меня чудом…

Мы с двоюродным братом ходили на речку смотреть, не принесёт ли льдина брата или сестру. Но никого не было. Двоюродный брат, старше меня на пять лет, говорил бабке, что плывут только одни девчонки, а он хочет мальчишку.

А я ничего не видел… Впрочем, одного брата нашли в капусте, а второго всё-таки принесла льдина во время весеннего половодья и ледохода, а я не видел, хотя было уже пять лет…

Но вскоре соседский мальчишка, он был старше и уже учился в школе, детально посвятил меня в процесс создания и рождения детей.

Я был поражён и огорчён. Он меня успокоил: «Так делают всех детей».

Возбуждённый, я поделился с матерью новыми знаниями.

Соседского мальчишку выпороли, а я чувствовал себя перед ним виноватым.

Подначиваемый старшими двоюродными братьями, приехавшими погостить в деревню, увёл соседскую девочку на лужайку за рекой, а вернувшись, торжественно объявил, что у нас будут дети и я решил жениться, что вызвало дикий хохот старших. Мне очень долго разъясняли, что я должен вырасти, выучиться, а пока моя свадьба невозможна…

Как-то ещё до школы нашёл в шкафу у отца презервативы, бабушка объявила их лекарством: «У папы болят уши, и он ими лечится».

Заявление бабушки воспринял со скепсисом и недоверием, про себя подумал, что бабушка совершенно не разбирается в этом вопросе, потому что она уже старая.

Вскоре я узнал, что такое смерть.

В память врезался гроб, обитый тёмной тканью, стоящий в центре комнаты на двух стульях, в котором покоилась прабабушка. Лицо бледно-восковое, спокойное, черты заострены, казалось, что она просто спит и её можно разбудить. Вокруг приглушёнными голосами о чём-то разговаривают старушки в чёрном и периодически голосят. Горят свечи, комната затемнена, занавешены зеркала, и только с иконы в углу комнаты таинственно взирает святой, которому она молилась. Вдруг, как будто от дуновения, шелохнулась занавеска на окне, погасла свеча, старушки заговорили что-то о душе, по коже пронёсся мороз и стало страшно: вглядываюсь, не задышала ли?

На кладбище крышку гроба заколачивают гвоздями, думаю: «А может, она слышит?» Гроб опускают в могилу, вместе со всеми бросаю три горстки земли. Так впервые понял, что старые люди умирают. Пытался выяснить, что будет дальше с ней, был удовлетворён тем, что её душа будет жить на небе, тело покоится в земле и слова «царствие небесное», «пусть земля будет пухом» были тому подтверждением. На некоторое время в сознании засела мысль о смерти, но не о своей – о смерти матери. Было страшно, а вдруг она умрёт. Часто ночами плакал.

К семи годам я уже покуривал сигареты «Лайка» в тальнике за речкой с друзьями, и мы все вместе мечтали стать космонавтами, чтобы улететь далеко-далеко, в эту голубую высь…

От курения меня быстро отучили: накануне первого сентября, учуяв запах табака, мать меня выпорола и не пустила в первый класс, а отец, доставая папиросы «Беломор», стал приглашать меня: «Сынок, пойдём покурим вместе».

Курить я бросил без всякого сожаления и надолго…

Азы науки и букварь давались очень тяжело, особенно слоги, несмотря на то, что мать была учителем. Получалось что-то невообразимое, и это преодолевалось с большим трудом. В память навсегда врезалось: «Мы не рабы, рабы не мы». До четвёртого класса учёба совершенно не интересовала меня, а ассоциировалась с наказанием. Занимали совершенно другие дела. Мы с друзьями всё свободное время посвящали играм в войну: делали сабли, луки со стрелами, выпиливали автоматы и играли то в индейцев, то в казаков-разбойников, то в белых и красных, то в немцев и русских. Стреляли из рогаток, делали самопалы. Сплющивали, а затем заливали свинцом медные трубки, которые доставали старшие ребята. Из досок выпиливали рукоятки с цевьём, прикручивали трубки вместо дула, делали пропил для поджига.