Мы сегодня прощаемся с дядей Андрюшей. Его все запомнили неунывающим оптимистом, человеком с необычным чувством юмора, который всегда говорил исключительно афоризмами. Он очень любил жизнь, любил жить на полную катушку, и я уверен, точно бы хотел, чтобы нам запомнились не последние два с половиной года его болезни, чтобы он остался в нашей памяти молодым, успешным, смеющимся, жизнерадостным. Поэтому, друзья, не надо слёз, их и так было много сегодня, давайте думать о дяде Андрее, как о человеке, у которого всегда всё хорошо, запомним его улыбку и оптимизм. Ведь он много добился, многое повидал, объехал почти весь мир, путешествовал. Работал в серьёзных организациях, на очень престижных местах, постоянно шёл по карьерной лестнице. Трудился и в органах, и в КГБ, и в Газпроме, и в МЧС, и в банке, не многие могут похвастаться таким послужным списком. Но самое главное, что Андрей Юрьевич оставил после себя – его дети, внуки и он сам в них. Вот Дима, его сын, – кандидат наук, будущий доктор и профессор, вот Боря – профессиональный спортсмен, это воплощение мечты дяди Андрея о футболе, он же и сам был мастером спорта, обожал «Спартак», где Борис играл в молодёжной сборной.

– Да, – перебила меня Ольга, – к футболу у Андрея Юрьевича, конечно, было особое отношение. Когда шёл матч по телевизору, время для него останавливалось. Помню свадьба, надо уже выезжать на роспись, а он говорит – стоп, всё отменяется, я расторгаю всё, «Спартак» пропустил и пока не отыграется никаких свадеб. В этом был весь он… Хотя я иногда виню себя, что может его как-то недолюбила, что были изредка конфликты, недопонимание. В последнее время он всё из «TicTok» всем приколы рассылал, а когда и это закончилось, я поняла, что всё… И так горько стало…

– Я теперь думаю, что виновата… – снова заплакала тётя Галя, – может мы что-то не доделали, не так лечили… И ещё Андрея Бог принял, он даже в коме его причастил, несмотря на то, что тот всю жизнь атеист, а меня не принимает Бог, я чувствую, не принимает…

– Да ладно Вам, тётя Галя, всё Вы сделали, что могли, два с половиной года помогали… Да Вам памятник надо поставить. А врачи… они же тоже не боги, может и сделать-то ничего нельзя было… Ну а Бог, Бог он всех принимает, не такого человека, который бы прощения не мог получить… Ну ладно, я продолжу, – снова взял слово Санёк, – так вот, Дядя Андрей прожил большую, яркую жизнь, много добился, многое повидал, многое сделал. Но всё, что он сделал, всё что смог в этой жизни, всё до последней копейки, он оставил Вам, его детям и внукам без остатка. Спи спокойно, дорогой дядя Андрюша, пусть земля тебе будет пухом…

Торжественные траурные речи закончились, пришло время застолья.

– Ну что, помолимся? – спросил отец Андрей присутствующих.

Санёк густо покраснел, пока священник читал «Отче наш», ему стало стыдно. Во-первых, крестик дома забыл, во-вторых уже налопался, не дожидаясь никого, не стерпел. Какие уж тут молитвы…

Дальше ели, пили и каждый постарался взять слово, что-то вспомнить, благо было много чего… На столе и мясные тарелки, и колбаса, но пост… Позавидуешь этим мясоедам, у них всегда как в басне: «…И за каждым ей кустом был накрыт и стол, и дом…». Принесли долгожданные Саньком блины, но, опять к его глубокому разочарованию они почему-то оказались считанными, как и кутья. Один блин в одни руки, по второму разу не занимать. Блины лично Ольга раздала каждому по одному.

– «Под роспись», – почему-то мелькнуло в голове.

Кто-то спросил:

– Ну что, вкусно?

– «Жрать захочешь – всё сожрёшь, как говорила баба Маня матери за праздничным столом», – вспомнилось Саньку, или как на его совершеннолетии, – «Ешь, Саша, второй бутерброд, тут никто не считает…».