Где-то на средине дороги отец разозлился, изловчился, схватил очередного наглеца за шею и приподнял от земли. Гусь сразу обмяк, прижал к туловищу свои грозные крылья и стал захлёбываться. Отец отпустил его, гусь отошёл в сторону и загоготал. Дальше по дороге нас никто не трогал.

Мама усаживала нас завтракать. Сестрёнка начинала капризничать, отказывалась, есть кашу, тогда мама шла на хитрость, забирала у неё миску, шла за дверь и говорила:

– Киска, ты хочешь кашки?

Сама при этом незаметно мяукала.

– На, ешь скорее, пока Алла не хочет.

Тут в игру вступал я:

– Мама ты что делаешь? Киска сейчас съест последнюю кашку, а сестрёнка останется голодная.

Выбегал за дверь и приносил кашу обратно.

– Еле отнял, все руки искусала. Прогнал киску ловить мышек. Сказал ей, что Алла сама кашку съест.

Сестренка первой съедала кашу. После завтрака сестра с мамой наряжались и шли отдыхать в парк. Мы с отцом шли в сарай и там ремонтировали мотоцикл. Иногда брали топор, шли в лес заготавливать сушняк на розжиг печи. По ходу собирали грибы.

Прогулка по болоту.

Сегодня отец промывал бензином карбюратор. Сначала я смотрел, потом мне надоело. Я незаметно ушёл за сарай. За ним начиналось не проходимое болото. Год был сухой. Вода, между кочками высохла, оставив после себя ржавые пятна. Я шел по ним, почва была мягкой, слегка прогибалась. Попадались островки, поросшие кустарниками лозы, ивы, маленькими берёзками. Почва здесь под ногами не прогибалась. Встречались деревья и крупнее: ольха, берёза, ель, но деревья, почему – то засохли. Островки были покрыты сплошным ковром старого зеленого мха. В сарае отец снял с меня новые ботинки, взамен надел резиновые сапоги. Поэтому я уверенно двигался, не боясь ужей и прочих гадов. Начали попадаться редкие кустики спелой голубики. Я её съедал. Но что это? Грибы! Наверно волчьи. Они были молоденькие. Весь длинный корешок был спрятан во мху, только бледная шляпка, такого же цвета как корешок торчала на поверхности. Я легко сорвал гриб с корнем, ножа у меня не было, да и корень, совсем чистенький, без земли. Он был очень похож на подберёзовик, только какой – то бледный. Принюхался. Запах подберёзовика. Люди говорили, что год сухой, а тут столько грибов. Я снял с себя футболку, завязал рукавами нижнюю дырку и начал собирать грибы. Грибок за грибком и я не заметил, как далеко ушел вглубь зарослей болота. Спохватился я, когда у меня некуда было класть грибы. Полная футболка и из карманов куртки уже торчали длинные ножки грибов. Сапоги по щиколотку в воде. Где сарай, в какую сторону идти?! На островках был слабо виден примятый мох, а дальше вода между кочками. На каком островке я до этого был и откуда я на него пришёл?? Не знаю почему, но я решил идти в одну из четырех сторон и не ошибся. Плутая, по островкам через некоторое время я вышел к приметному островку. Вот торчит сломанный ствол сухой берёзы, вот куст голубики, съеденный мною, когда я ещё не начал собирать грибы. Прошедший мимо поезд подтвердил, что я на верном пути. Вода давно кончилась, но я сейчас, почему – то продолжал проваливаться по щиколотку. Футболка с грибами утяжелила меня, догадался я. Проверил. Оставил грибы, сделал несколько шагов, земля снова колебалась подо мной, но не проваливалась. Забрав грибы, довольный собой, я побрёл к выходу. Перед самым выходом я наткнулся на чьи-то глубоко провалившиеся следы. Я свернул в сторону и вышел на твердую почву. Вот я и в сарае. В нём молодой парень, монтер с папиной работы, дядя Юзик и мой отец сидели на табуретках, и что- то мастерили. Сидели они к входу спиной, глазами к мощному светильнику и о чём- то разговаривали. Дверь была открыта. Я тихонько вошёл, поставил, грибы сел, на маленькую скамейку и прислушался к их разговору. Оказывается, дядя Юзик пришёл в сарай час назад, тут то и обнаружилась моя пропажа. Окончив промывку карбюратора, отец собрал мотор, и позвал меня, прокатится: