– Мне плохо… Дим, сверни на обочину.

Я делаю, как говорит Соня и, резко вывернув руль, съезжаю с трассы. В тот момент, когда жена быстро расстегивает ремень безопасности, распахивает дверь, нам начинают сигналить, потому что я в очередной раз нарушил правила, но мне абсолютно плевать. Когда я обхожу автомобиль, Соня уже стоит, согнувшись пополам, упершись руками в колени, и из нее выходит весь сегодняшний завтрак.

– Ну, Ангел, ты как? – я глажу жену по спине, когда ее прекращает рвать, протягиваю влажные салфетки и бутылку воды.

– Уже лучше. Укачало, наверное.

– Хочешь съездить в больницу? Не думаю, что ты сейчас в состоянии есть эти тортики.

– Нет! Я открытие этой кондитерской ждала полгода!

– Ладно, ладно. Тогда поехали.

На другом конце города открывается какая-то пафосная кондитерская, и Соня решила, что обязана присутствовать там. И именно по этой причине она выдернула меня из теплой постели в восемь утра в свой выходной, чтобы я поехал с ней через всю Москву. Я долго ворчал, как старый дед, но все же сделал так, как хотела жена. И сейчас хожу от одного стенда к другому и рассматриваю разные десерты, которые не вызывают у меня особого восторга.

– Я хочу лично познакомиться с кондитером… Нужно ее найти, – Соня смотрит на глупые тортики с таким восхищением в глазах, и меня это сильно забавляет. Она ходит от одной витрины к другой и каждый раз фотографирует десерты. Кажется, она перепробовала здесь каждый торт. Я бы мог начать переживать, что это отразиться на ее фигуре, но прямо сейчас я смотрю на аппетитный зад своей жены и напрочь забываю про эту мысль.

Соня идеальная. И она только моя.

– Вон она идет! Дим, пошли! – жена хватает меня за рукав куртки и начинает тащить в центр комнаты, расталкивая таких же любительниц покушать сладкое.

Внезапно я замечаю копну рыжих волос, собранных в высокий зализанный хвост. Девушка стоит к нам спиной, но мне не сложно догадаться, как имя этой особы. Яна с кем-то разговаривает, ровно держит спину, тонкие рыжие пряди выбиваются из ее хвоста и падают на бледную, почти фарфоровую шею, на ней изумрудная блузка, которая идеально сочетается с ее лисьими зелеными глазами, узкая до неприличия темная юбка, доходящая до колен, и высокие темные каблуки.

– Извините! – Соня легонько касается плеча Яны.

Яна поворачивается и сначала смотрит на лицо моей жены, а потом ее взгляд скачет на меня и задерживается на моем лице еще несколько долгих секунд. Затем она снова смотрит на Соню, расплывается в улыбке, а в ее глазах – понимание происходящего.

– Мне очень нравятся ваши изделия, я считаю их произведением искусства… – Соня начинает лепетать, как птичка, сжимая в руки телефон и немного смущаясь перед Яной.

– Спасибо! Вы очень любезны, – Яна вновь смотрит на меня и этого хватает, чтобы почувствовать, словно меня облили ледяной водой.

– Можно с вами сфотографироваться?

– Конечно.

– Дим, сфотографируй нас, – Соня резко оборачивается и ее большие, возбужденные глаза кричат о том, что она восхищается Яной. Я беру из рук жены телефон слишком резко, потому что чувствую, будто Соня заметила, как я глазею на бывшую.

Соня подходит к Яне слишком близко, чтобы я не начал нервничать. Заправляет светлую прядь за ухо и изгибает губы в своей самой лучшей улыбке, которая покорила мое сердце. Моя девочка немного смущена, взбудоражена, но выглядит совершенно искренней. Именно за это я полюбил ее – Соня не умеет притворяться и фальшивить. Если ей грустно – она плачет, злиться – кричит, счастлива – улыбается.

На Соне сейчас обычный джинсы и мягкий нежно-голубой свитер, рядом с Яной она выглядит, как девочка-подросток со своими длинными светлыми, почти что пепельными волосами, и наивным выражением лица. Яна же, наоборот, создает впечатление роковой искусительницы из-за яркого оттенка волос, хитрого взгляда и откровенного наряда. Только сейчас я понимаю, насколько же они обе разные.