– Тебе завтра рано вставать.

– Сегодня наш день, – у меня перед глазами все плывет, штаны вот-вот порвутся от желания.

Развернув голову, Соня цепляет губами мой подбородок, добирается до губ, высовывает язык. Я тоже. Касаюсь его, обхватываю губами и впиваюсь в ее рот. Целую глубоко, одновременно руками задирая подол проклятого платья.

– Соня… Ты сводишь меня с ума.

Толкаю ее хрупкое тело к стене, в которую она упирается руками и, рванув тонкий капрон, разрываю на ней колготки.

– Да, вот так… – шипит, прогибаясь в пояснице. – Дима, пожалуйста!

Глажу внутреннюю часть ее бедра, поднимаюсь выше и провожу пальцами между ног через кружевное белье, целую за ухом, пульсирующую яремную вену на сладко пахнущей шее, обвожу языком ключицы.

Ее стон – мой самый любимый звук.

– Дима… Прошу!

Отодвигаю в сторону листовицу ее трусов и спускаю штаны вместе с боксерами, толкаюсь в нее до упора.

– О Господи… Дима!

Упираясь лбом в согнутую в локте руку, второй расстегивая пуговицы платья, Соня разводит ткань в стороны и спускает чашечки бюстгальтера вниз.

Обхватываю мягкую грудь ладонью и мну, начиная в ней двигаться. Соня еле держится на ногах, трясется от желания, изгибается и тихо стонет, двигает тазом мне навстречу.

Чувствую, что она уже близко, завожу руку вперед и пробегаю пальцами по ее самым чувствительным точкам. По низу живота, оголенным плечам и влажной шее. На последнем заостряю внимание и сильнее сжимаю пальцы, от чего из ее рта выходит приглушенный стон удовольствия.

– Ты только моя, слышишь? – шепчу на ухо жене, в последние секунды перед вспышкой. – Соня, ты только моя.

Соня кричит и начинает содрогаться всем телом. Самого накрывает с головой, не дожидаясь, когда она окончательно придет в себя, продолжая двигаться в ней до взрыва. Глохну, слепну на несколько мгновений. Спазмы ее тела добавляют остроты ощущениям и продлевают наслаждение.

Затихаем.

Я разворачиваю ее лицом и обхватываю влажные от пота щеки. Мягко целую в розовые губы, заранее зная, что это жаркая ночь будет долгой.

ღღღ

– Че такой угрюмый, Димас? Жена не давал покоя всю ночь после годовщины?

Жека откидывается на кожаную спинку кресла, зацепляет руки в замок на затылке и изгибает рот в похотливой улыбке.

– Тебя интересуют мои пастельные дела с женой? – кидаю сумку-планшет на стол и останавливаюсь напротив друга. – Лучше скажи, почему все мои счета заблокированы.

Гребаная улыбка пропадает с лица друга и тот, напрягшись всем телом, выпрямляется в кресле.

– Тут такое дело… Наши конкуренты решили закапать нас и напоролись на наши темные схемы. Пришлось заблокировать часть твоих счетов, и моих тоже, чтобы они не смогли нарыть на нас доказательства нелегальщины, – глаза Жеки находят мои, но в них пустота. – Но это не надолго. Скоро вернем все на прежние места.

– Какого черта я узнаю это после того, как моей жене пришлось платить за ужин в ресторане? Я выглядел посмешищем.

– Да засунь свое уязвленное эго подальше в задницу, Димас. У нас тут проблемы похуже.

Жека встает и подходит к стеклу, отделяющее наш кабинет от основного помещения автосервиса, в котором сейчас трудятся наши работники. Я подхожу к нему и встаю рядом с ним.

– Видишь этих ребят? Среди них завелась крыса, через которую нашим конкурентам перетекает вся информация нашего бизнеса.

В нашем сервисе работают механики разного профиля: в правом углу мужики меняют колеса на черном БМВ, напротив них молодой парень наносит тонировку на лобовое стекло, а кто-то копошится под капотом серой Тайоты.

– Мы в заднице? – спрашиваю я, обводя глазами каждого мужика в помещении и заранее обдумывая, кто же может быть предателем.