Его дыхание с привкусом кофе и табака у меня на щеке согревает. Большой палец скользит по контуру брови, чувствую низкий шепот прямо в сердце:

— Просто представь, что я – это он. – Губы едва касаются моей скулы.

— Ты притворишься для меня? – Я в густом сером тумане, словно потерянная Гензель, иду на хлебные крошки его голоса. Но иду не домой, а в мой персональный котел, под которым уже давно разложили костер.

Глупый вопрос. Это его работа – притворяться для женщин тем, кем они хотят его видеть. Безотказным любовником, нежным хорошим мальчиком, жестким доминантом? Даже в моей личной коллекции масок вряд ли есть столько, сколько он носит ежедневно.

— Просто не открывай глаза, Снежная королева, - предлагает Руслан, но я цепляюсь в его запястье сразу двумя руками и стягиваю ладонь вниз, щурясь от внезапного прозрения.

Если бы я согласилась – все было бы идеально. Еще одна странная уверенность в поступках человека, о котором я совсем ничего не знаю.

Если бы я согласилась, эта ночь была бы волшебной, горячей и незабываемой. Безупречной и прекрасной, как и любая выпестованная фальшивка, которую умелый мастер очень хочет выдать за оригинал. А я не хочу подделку, даже если она куда честнее моего настоящего мужчины.

— Не нужно со мной притворяться, - говорю я. – Мне не нужен любовник на раз. Сегодня я просто снова прибилась к твоему берегу.

10. Глава десятая: Руслан

Глава десятая: Руслан

Я опускаю обе ладони ей на талию и толчком, как юлу, разворачиваю к себе спиной.

— Держись за дверной косяк, - говорю довольно жестко, потому что меня, пусть совсем немного, но все же раздражает ее отказ.

Наверняка я просто недостаточно «чистенький» для бриллиантовой девочки с Рублевки, но она слишком хорошо воспитана, чтобы сказать об этом в лоб. Хоть это и странно, потому что во всем остальном она даже слишком прямолинейна.

Эвелина послушно поворачивается, и я делаю то, о чем думал на свадьбе, после свадьбы и едва она переступила порог: расстегиваю верхнюю из густого ряда пуговиц. Дорожка из пузырьков перламутра стекает до самого копчика, потребуется минут двадцать, чтобы расстегнуть их все. Мысли кружатся вокруг потребности просто разорвать тонкую ткань на две половины и насладиться контуром чернил на алебастровой коже. Но я наслаждаюсь самоистязанием: хлещу себя плеткой за непотребные мысли, словно монах в одной келье с блудницей. Пуговица за пуговицей, пока из ткани постепенно не показывается основание тонкой шеи.

Снежная королева смотрит на меня в пол-оборота. Несколько прядей выпали из ее прически, и один платиновый локон змеей вьется вдоль уха.

Я завожусь. Так внезапно, что быстро становлюсь под таким углом, чтобы даже случайно к ней не прикоснуться. В одно движение рву платье и без особых церемоний стягиваю ткань к ее талии. Эвелина даже не шевелится, отдает контроль в мои руки, хоть вряд ли понимает, насколько сильно я хочу забить на ее доверчивость и холодность, и трахнуть прямо здесь. Всего то нужно покрепче взять ее за бедра и потянуть на себя, чтобы похотливо прогнулась в спине.

Но вместо этого тяну платье еще ниже, освобождаю ее бедра и длинные ноги. Скатываю испачканные чулки.

Она прислоняется лбом к стене, и наступает очередь прически: вытаскиваю чертову кучу шпилек, когда, наконец, освобожденные из плена волосы падают на спину.

Эвелина поворачивается ко мне лицом, заводит руки за спину. Скребет ногтями по дереву, как будто злится, но лицо холодное, отрешенное. Разве что, если очень постараться, на самом дне прозрачно-голубого взгляда можно отыскать каплю любопытства.