– Давай хоть пару человек с тобой отправлю. Понимаю твою секретность, но за тебя, дурака, страшно, а мальчишки молодые, даже не поймут… – И, как бы уговаривая, с надеждой добавил: – Подумай!

У меня подкатил к горлу ком, перехватило дыхание от такой искренней заботы совершенно незнакомого человека, с которым даже не успели по-человечески познакомиться.

– Спасибо, брат! Спасибо! Не надо. Извини, но если что, то пацаны не помогут, а грех на душу брать не хочу, да и ты себе не простишь. А я надеюсь, отработаю быстро и выберусь к вам. Ты, кстати, дай команду сразу не палить из всех стволов по кустам, я ведь как раз из «зеленки» возвращаться буду. – И выдавив, как из тюбика, на грустное лицо неестественную улыбку, ударил ответным коротким джебом в его плечо.

– С Богом! – старлей развернулся на каблуках, поднял в прощальном приветствии полусогнутую руку с крепко зажатым кулаком и быстрым шагом направился к своим бойцам, оставив меня работать.

На появившуюся глубоким вечером на торце дома напротив временного отдела милиции города Аргун корявую надпись «Руские домой» все отреагировали абсолютно по-разному: кто-то вскипел праведной яростью, готовый прикончить наглеца, кто-то испугался – не дай Бог, что после этого что-то случится, кто-то даже восхитился смелостью писавшего, и только я обрадовался.

Эту надпись я ждал с момента назначения начальником отдела по борьбе с организованной преступностью ВОГОиП в Чеченской Республике. Она как «черт побери» для турецких контрабандистов в фильме «Бриллиантовая рука». Но только для нас это не кино, а гораздо серьезнее. Бриллианты слов «Руские домой» означают, что есть срочная информация от внедренного в бандподполье сотрудника и она дожидается меня в контейнере в условленном месте.

Нельзя найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет, но, перевернув эту мудрость, гораздо легче найти иголку в стоге сена – контейнер, скрытый в лесу от посторонних глаз, закамуфлированный под складки местности, когда на сто процентов знаешь, где и чего искать.

Вытащив плотно скрученную фотографию с пояснительными надписями на обороте, я заложил Казимиру подробную инструкцию о других средствах экстренной связи, так как повторение надписи «Руские домой» – прямой путь к провалу, и рванулся догонять группу инженерной разведки.

Внутренний порыв бегом, сломя голову, броситься из неуютного и пугающего леса, сдерживался двумя вескими причинами, одна серьезнее другой. Во-первых, надо так же скрытно, как подкрался, так же незаметно покинуть место закладки контейнера, не потревожив даже постоянных жителей – зверушек, зверьков и зверей разных мастей и предательских птиц, испуганно взмывающих вверх, обозначая присутствие чужака. Второй причиной пренебрегать не менее опасно, чем первой. В лесу мин, растяжек и иных сюрпризов, наставленных одними против других, теми против этих, этими в ответ против первых, в итоге насовали так, что сами рвутся на своих же и как месть ставят еще больше и изощреннее смертельных ловушек, усугубляя и так уже невозможную непроходимость леса.

Выбравшись на дорогу, я производил впечатление человека, вернувшегося из преисподней. Солдаты группы инженерной разведки спокойнее бы отреагировали, если бы перед ними в обнимку прошли министр обороны с президентом. Мое появление из леса, откуда одинокие путники живыми не возвращаются, ввергло их в шок, а бледно-серое от пережитого страха и нервного напряжения лицо дополняло вид ходячего покойника.

– Спиртика прими, тебе сейчас в самый раз, – подскочив ко мне и извлекая откуда-то из многочисленных карманов плоскую, видавшую виды фляжку еще с гербом Советского Союза, скороговоркой выпалил старлей, искренне обрадовавшийся, что снова видит меня в полном здравии.