В аудитории я увидел несколько знакомых лиц – мы сдавали экзамены в одно время. Крепкий паренёк, примерно одного роста со мной, но поплотнее, широко улыбаясь, подошёл ко мне:

– Так ты тоже прошёл? Это хорошо, я тебя ещё на экзаменах приметил.

– Что, понравился? – так же дружелюбно и полушутливо отозвался я.

– Понравился! – не стал отпираться он. – Что-то в тебе есть…

– Породу издалека видно, – нескромно пошутил я, и мы вместе засмеялись.

– Андрюха, – представился он.

– Павлуха, – в тон ему ответил я.

С тех пор на всех лекциях и практических занятиях мы сидели вместе.

У Андрюхи не было никаких пристрастий, кроме одного: он любил выпить. Не сильно, но часто. Кружечка пива после лекций – это святое. Звал меня, но я первое время редко составлял ему компанию. Тогда у меня был другой интерес в жизни: музыка. Я не играл ни на одном инструменте, не знал нот, но просто балдел от рок-групп. Афишами модного в ту пору немецкого «Рамштайна» были оклеены в нашем доме все двери и шкафы. Я знал репертуар этой группы наизусть и часто пел школьным друзьям под старенькую гитару, оставшуюся от отца. Узнав, что в университете существует ансамбль именно такого направления, я пошёл записываться.

Пятеро ребят и одна девушка посмотрели на меня с интересом. Особенно девушка! Как оказалось, солистка ансамбля, студентка второго курса филфака. Я объявил им о своём желании войти в их группу. Четверо ребят и девушка посмотрели на высокого худощавого парня, сидевшего за клавишами. Он поднял голову, спросил:

– А что ты умеешь?

– Я пою!

Это было смелое заявление, но я рассчитывал на удачу, потому что узнал, что бывший солист ансамбля покинул его, так как закончил обучение в университете, завёл семью и пошёл работать – ему не до самодеятельности. Клавишник кивнул мне:

– Ну, давай! Что будешь петь?

Я предложил вещь из репертуара «Рамштайна». Ребята мне подыграли, и я заорал, налегая на горло. Мне казалось, что у меня здорово получается. Однако, когда я закончил, клавишник сильно поморщился, а ребята с сомнением смотрели друг на друга. Но за меня вступилась девушка, она сказала:

– Голос сильный, но с ним надо поработать. Зато какая фактура!

Фактура у меня тогда действительно была на загляденье: высокий рост, красивый торс, правильные черты лица, лёгкий открытый взгляд, светлые волнистые волосы чуть не до плеч… Девчонки таких «романтиков» любят, а успех всякой подобной группы по большей части зависит от поклонниц.

– Витя, – обратилась к клавишнику девушка, – он будет хорошо смотреться.

Витя, руководитель ансамбля, как потом оказалось, третьекурсник физико-математического факультета, со вздохом посмотрел на меня. Не дав ему опомниться, я кинул «замануху»:

– Я ещё тексты могу сочинять, даже на английском.

– Попробуем ещё раз, – вздохнув, сказал Витя. – Только не ори, слушай музыку.

Его грубоватый тон резанул по моему самолюбию, но я сдержался и снова запел – уж очень хотелось стать солистом ансамбля. Через несколько репетиций я вписался в группу и нередко пел дуэтом вместе с премиленькой солисткой Лилей. С ней мы не только пели, но и сошлись довольно быстро.

Однажды Лиля затащила меня в какую-то компанию не знакомых мне парней и девиц. Чья это была квартира, не знаю, но мы там здорово повеселились. Помню, что было много вина и мало закуски. Потом какой-то кент подошёл ко мне с бутылкой, на которой красовалась заграничная наклейка.

– Не надоело тебе пить суррогат? – Он стоял передо мной, покачиваясь и ухмыляясь. – На вот попробуй напиток для мужчин, – и налил мне полстакана виски.

Ничего, кроме сухого вина или кружки пива, я прежде не употреблял, но не хотел выглядеть слабаком, взял стакан и почти залпом выпил.