Видимо, слишком выразительно, раз Ирина вдруг говорит:

— То, что случилось у вас с Аней… Олег, ты знаешь, кем она была для меня – больше, чем сестрой. И ты знаешь, что не один горевал после той трагедии. Но это не повод закрыться от жизни и бояться каждого удара грома. Но я должна попробовать. Еще раз. Если бы Аня была жива – она бы меня поддержала.

— Я – жив, и я не поддерживаю, - снова неоправданно груб в ответ. – Потому что иногда нужно просто принять реальность.

— Реальность, в которой я буду просто бездетной одинокой старухой? – как же сильно горчат ее слова.

— В которой ты можешь взять младенца из дома малютки, и вместо того, чтобы экспериментировать над своим телом – быть счастливой уже завтра, а не когда-то там. Ира, мы оба знаем, что ты не сможешь выносить сама.

Она смотрит на меня так, словно я со всей силы ее ударил. Раз и еще раз, пока она раскрылась мне в самом сокровенном. Как подлая тварь выждал момент слабости и шарахнул в самое уязвимое место.

Возможно, я перегнул палку.

Но если бы неведомая высшая сила вернула меня в прошлое, в тот наш разговор с Аней, я сказал бы ей все то же самое, что сейчас говорю Ирине. Даже грубее и жестче. Я сказал бы миллион грубых слов, если бы только это уберегло ее от саморазрушения. И, возможно, сейчас мы были бы счастливыми родителями первоклашки.

— Поверить не могу, что это мне говоришь ты, - отшатывается Ирина.

— Потому что не верю в чудеса. Больше нет.

— Тогда извини, что побеспокоила тебя в твоем идеальном суровом мире, где Дед Мороз не приходит через дымоход, - язвит она. Я знаю, что это просто обида. И в который раз не могу отделаться от мысли об их с Аней похожести. – Со своей маленькой девочкой ты тоже грубый и рубящий правду-матку, или это потому что мне тридцать девять, у меня морщины и не такая идеальная кожа?

— При чем тут Ви?

— Ви, - повторяет Ирина. – Ее зовут Эвелина, Олег. Эвелина Павловна Южина. Ты уверен, что у тебя просто дружеская помощь бедной сироте? Или может… у тебя ностальгия? Попытка переиграть прошлое? Потому что она на тебя смотрит точно не как на взрослого друга семьи.

Ирина не дает мне хоть что-то сказать в ответ. Просто разворачивается и уходит.

А я, хоть поступил чертовски правильно, чувствую себя полным дерьмом.

16. Глава шестнадцатая: Олег

Глава шестнадцатая: Олег

— Олег? - В трубке на том конце связи голос Пуговицы звучит очень тихо и вкрадчиво. Как будто она разговаривает со мной, уткнувшись в подушку. – Ничего, что я звоню… днем? Извини, если отвлекаю и…

— Привет, Пуговица, - жестом отправляю секретаршу, которой как раз надиктовывал письмо. Жду, пока закроется дверь, встаю и снимаю пиджак. Мы с Ви не рядом, но меня как-то странно беспокоит, что я снова «строгий мужик», а она – маленькая девчонка.

Ви вздыхает, и я с опозданием понимаю, что в ту нашу последнюю встречу она более чем ясно дала понять, что не хочет, чтобы так ее называл.

— Прости, Ви, больше никаких пуговиц и других предметов одежды.

— Нет, Олег! – Отчетливо слышу, как прикусывает язык и что-то шипит себе под нос. Я могу с легкостью представить ее маленьким котенком, которого выбросили в большой шумный мир, и он огрызается только потому, что больше всех боится. – Мне нравится быть Пуговицей. И мне вообще... все нравится. Я хотела извиниться за свое поведение. Мне очень жаль, что я сказала все те слова. Это говорила не я, а алкоголь во мне. Ты был прав – я не умею пить.

На самом деле не так много женщин способны позвонить мужчине и извиниться. Простыми словами без высокопарного слога признать, что были в чем-то не правы. Хоть Ви извиняться вообще не за что.