Я пытаюсь делать вид, что не замечаю его присутствия, и поэтому он просто начинает ходить по кабинету и трогать все, что попадает под руку. Трогать - и переворачивать с ног на голову, сопровождая свои манипуляции идиотскими комментариями.

Я успеваю долистать страницу галереи до фото ее владелицы и задерживаю взгляд на том, как эффектно и необычно для этого ремесла она выглядит, когда мои размышления перебивает громкий стеклянный стук. Денис стоит около полки, на которой, среди папок и парочки книг о бизнесе, хранятся разные мелкие сувениры, подаренные деловыми партнерами. Среди них нет ничего особо ценного, но каким-то образом Денис умудряется спихнуть на пол статуэтку манэки-нэко, которая со мной еще с лохматых годов, когда у нас с Пашкой появился свой первый офис - маленький, темный и дешевый. Мы тогда снимали его буквально на последние деньги, но очень радовались, что добрали себе солидности в глазах «крупных финансовых воротил». Я даже не помню, кто именно приволок нам эту машущую лапой японскую кошку, но почему-то прикипел к ней душой. Может, потому что она действительно приносила удачу.

— Надеюсь, это не было что-то важное? - корчит трагическую рожу брат и нарочно дотаптывает пяткой уцелевшую фарфоровую лапу.

— Хочешь познакомиться с моим начальником охраны? - вопросом на вопрос отвечаю я, мысленно еще раз - в сотый за сегодня! - напоминая себе, что он стал придурком из-за меня.

— Познакомился уже. В прошлый раз.

А я и забыл, что, когда он вот так же ввалился с претензией несколько месяцев назад, наша с ним перепалка закончилась… весьма мерзко. Первый раз на моей памяти весь офис стал свидетелем поганой семейной сцены. А Денис, конечно, прекрасно знает, как я отношусь к подобным перформансам, и сделает все, чтобы я поскорее от него избавился. Единственным работающим способом, если хочу сделать это по-мирному.

Грустно осознавать, что моя единственная живая кровная родня - такое чмо.

А еще грустнее от того, что это великовозрастное чмо, вымахавшее с меня ростом - целиком и полностью дело моих рук. Может и к лучшему, что у меня нет и, скорее всего, уже не будет собственных детей. Пример моего воспитания маячит перед глазами и как бы намекает.

— Сколько? - спрашиваю я, не отрывая взгляд от экрана.

Черты лица холеной рыжей красотки замыливаются на фоне происходящего, хотя я изо всех сил пытаюсь сфокусировать на ней взгляд. Сколько ей лет? Чуть больше тридцати, но одета она, как это модно сейчас говорить, эпатажно: расстегнутая белая рубашка, нарочито неряшливо заправленная в рваные джинсы, куча браслетов на обоих запястьях, смарт-часы от дорогого бренда. Я невольно пытаюсь представить ее голос. Почему-то в моей голове он звучит с хрипотцой, и это настораживает, потому что это выбивается за рамки моих предпочтений.

— Двенадцать тысяч, - озвучивает «откупные» Денис.

— Почему не пятнадцать? Не десять? - Нет необходимости уточнять, что речь идет о валюте.

— Хочешь, чтобы я задержался и объяснил все на пальцах? Тогда попроси свою жопастенькую секретаршу сварить ведро кофе и притащить мультимедийную доску. Тряхну студенческой стариной, вспомню, как я защищал проекты и диплом.

— Диплом ты защищал пьяный в какой-то гостинице, в обнимку с двумя такими же неприкаянными тёлками, - говорю себе под нос, делая перевод по карте.

Денис заглядывает в пикнувший телефон, прищелкивает языком и с подчеркнутым извинением водружает на полку то немногое, что осталось от фигурки «денежной кошки».

— Прости, что порчу тебе жизнь своим периодическим вторжением, - нарочно громко говорит Денис, стоя на пороге настежь открытой двери. Это его маленькая месть за то, что наше с ним общение затянулось дольше, чем пара минут на вывод денег. И за отпечаток моего кулака на его небритой роже.