Степановых Рома особо не любил. Их семья была самым настоящим олицетворением чистейшей, как слеза ребенка греховной жизни, которые как и другие решились застраховать себя на случай всё-таки существования хоть какой-либо жизни после их ада и как считавших, имеющих забронированные четыре места где-то в более светлом и теплом мире.

Сегодня они открыли им не с первого раза. Даже через сильные порывы ветра, было слышно, как где-то в подвале летит кухонная утварь, дополняющаяся, конечно же, самыми банальными матами и бытовыми шлепками по телу. Рома в какой-то момент решил намекнуть отцу, что может быть в следующий раз, но не успел. Тот ударил по двери с такой силой, что весь шум внутри резко прекратился. Первую минуту не было слышно ничего. Казалось, будто так и было или может тем самым он помог им. Так, через дверь, нести божью благодать мог не каждый.

– Отец Михаил. Открывайте, – резко сказал он. – Думаете, что вас никто не услышал? – грубым и куда более громким, но в тоже время абсолютно не злым голосом вытянуло его тяжелодышащее тело.

Где-то там, почти сразу, послышались чьи-то шаркающие шаги. Было ясно, что их знатно напугали. Такой испуг был в настоящее время нормой. Они знали, чего бояться.

После поворота нескольких скрипучих замков и примерно пары минут ожидания дверь всё же открылась и в щель Роме сразу стали отчетливо видны знакомые до жути грубые, женские глаза.

– Отец Михаил, здравствуйте, – открыв шире дверь, проговорила стоящая на пороге уставшая, сильно потрепанная женщина. – Ой, и Ро… отец Роман. Как хорошо, что вы здесь. Я вас очень рада видеть, – ловко и довольно сомнительно проговорила она, пытаясь привести свой вид в небольшой порядок. – Вы что-то хотели?

Такой вопрос для Ромы стал бы полностью тупиковым, если бы он был один. Действительно, когда ещё некоторое время назад к тебе в дом стучался бы священник, то это вызывало как минимум удивление и точно не восторг. В голове сразу бы были мысли, похожие на те самые, возникающие по прибытию полицейского в штатском, который показывает тебе свою корочку уголовного розыска и делает такое лицо, что радость от неожиданного гостя сразу меняет свой курс.

– Да ничего особенного, Валерия. Услышал просто у вас тут крики, да и подумал, что может быть помочь вам нужно, если уж сами не можете что-то исправить.

– Нет, нет. У нас всё хорошо, отец Михаил. Это Эдик как всегда, наделает делов, а потом за ним всё переделывай.

– Не нравится что-то, тогда и переделывай сама! Не хер мне тут указывать! – Донесся довольно грубый, отчаянный и немного хриплый голос из подвала.

– Сиди там и не возникай! А то опять получишь! Раскомандывался тут! Командир кислых щей, бл… – Резко ответила хозяйка дома, остановив себя в нужный момент.

Зачем же так грубо? – довольно спокойно и без какого-либо напряга проговорил настоятель, – вы же такая красивая и добрая женщина и у вас такая хорошая семья, а вы только всё портите этими руганьями.

– Я не порчу, отец Михаил. Это всё он, Эдик. Покоя не дает мне, – резко ответила она, будто бы пытаясь мгновенно оправдаться.

– Знаете, даже не важно, кто из вас кому не дает покоя? Важно, что покоя от этого нет ни у кого из вас и даже у меня.

Никогда ещё слова отца Михаила не могли не заставить человека задуматься хоть на самую малость. Его обычные и простые до предела слова всегда имели необычно большой вес, а чистейшей доброты глаза дополняли, заставляя человека сразу же одуматься. Так же и было с этой женщиной. Первые несколько секунд она стояла в оцепенении, не зная, что и сказать, будто бы делая вид, что не понимает, о чем говорит отец, но потом, опуская свою голову ниже, всё стало ясно. Она уже не была такой смелой и отчаянной. Даже на следующий вопрос мужа- кто там пришел, она уже не отвечала.