Стояла поздняя весна. Ночная тишина обволакивала парня и девушку, которые, тесно прижавшись друг к другу, медленно шли по лунной тропе. На перекрестке они остановились, не зная, куда идти дальше.

– Пойдем в ту сторону, – указала Ира на тонущую во мраке улочку, хитро и маняще улыбаясь.

– Нет, ты знаешь, мне надо домой, – выпалил скороговоркой Эмиль.

И сразу же ему стало не по себе. Возможно, потому, что Ира так странно посмотрела на него. Не столько с удивлением, сколько с недоумением. Казалось, она не поняла его слов.

– Ладно, спокойной ночи, – только и произнесла она в ответ.

И они расстались. Придя домой, Эмиль сразу лег в постель. Теперь, оставшись наедине с самим собой, он мог сосредоточиться и осмыслить происшедшее. Через несколько минут он понял, какую непростительную ошибку совершил, отказав Ире. Он поступил так глупо, как мог поступить только он. Поступок был оскорбителен для мужского достоинства и самолюбия и бестактен по отношению к девушке. Да и вообще был просто собачьей чушью! Парень отказывается от того, что ему предложила девушка. А предложила она ему, ни больше ни меньше, саму себя!.. Такие мысли долго мучили Эмиля той ночью, пока он, вконец издерганный, не заснул.

Вообще, ночью все видится по-другому – не то что днем. Ночью все воспринимается обостренно. Человек остается в темноте один на один со своими представлениями. Ночью он более чувствителен и эмоционален, а жажда справедливости заставляет думать о возмездии. Другими словами, человеческий образ «Я» вытесняет «Оно» (то есть сознание продолжает существовать в бессознательном). Поток подсознания усиливает действие человеческого «Я»-идеала на «Я»-реальное. Те мысли, которые приходят в голову ночью и кажутся вполне реалистичными, утром выглядят абсурдными и нереализуемыми. Днем уже не хочется делать того, что задумывалось ночью. Ночью человек опьянен какой-то страстью. Постель, уют, нега вызывают эти ощущения и ассоциации. Это часы грез и мечтаний – но не планы на завтрашний день, а, скорее, заветные желания. Терзаясь подобными мыслями, Эмиль всегда засыпал с трудом. Особенно его одолевали сексуальные идеи и сексуальный мазохизм. Ему не давало покоя, что одну чувиху он не трахнул, другую как следует не облапал. Зато сколько он их поимел в своем воображении! Он еще не знал, что чем больше секса в воображении, тем меньше он нужен в реальности.

И в дальнейшей жизни Эмиль не раз поступал довольно глупо, с точки зрения хотя бы здравого смысла самца. Нет, конечно, он имел женщин, но из-за своего комплекса оказался лишен массы наслаждений, коими может одарить лишь женщина.

…После той вечеринки Ира изменила свое отношение к Эмилю. Она старалась просто не замечать его. Это сильно действовало на Эмиля. Он не находил себе места. И даже хотел (!) сам сделать решительный шаг и подойти к ней для объяснения. Много ночей готовил монолог; как мог, шлифовал его. Но… так и не смог побороть самого себя.

Вот и все, что запомнилось Эмилю из его детства. Мечтательный, застенчивый, смешливый, завороженный музыкой мальчик превратился в юношу. Но в этом юноше продолжал жить тот ребенок, ибо детство, отрочество, юность – это не этапы, не подготовка к настоящей жизни: это сама жизнь. И как же грустно оттого, что многие из тех, кого мы любили в детстве, приходят к нам лишь по ночам, как зыбкие тени, неуловимые и непостоянные…

Наконец Эмиль кое-как получил аттестат зрелости, который мог поразить любого своим убогим однообразием цифр. И, несмотря на это, он непременно должен был поступить в высшее учебное заведение, исполнив этим заветное желание отца: сын профессора был обязан учиться в вузе. Эмилю экстренно наняли репетиторов, которые стали интенсивно накачивать его информацией. Накануне экзаменов в голове у него все было так намешано и запутано, что нужен был огромный штат высококвалифицированных специалистов, чтобы все расставить по местам и выстроить в логический ряд. Поэтому стать студентом вуза ему удалось, скорее, благодаря уважительному отношению членов приемной комиссии к его отцу. Отец Эмиля считал, что выбор его сыном сделан верный и на ниве науки он сможет достигнуть больших успехов. Эмиль же не имел по этому поводу никакого мнения: он был абсолютно равнодушен ко всему с ним происходящему.