В последний момент перед ослепительно-яркой вспышкой Александр почувствовал, что кто-то тронул его за плечо и произнёс: « …Саш». Но мгновение спустя все очутились в лесу. Когда прошли разноцветные круги перед глазами, он увидел вокруг себя стройные золотистые сосны. В воздухе стоял круживший голову запах хвои, свежей смолы, лесных трав. Светило солнце. Над землёй стелился лёгкий белёсый туман. То тут, то там раздавались весёлые птичьи трели.

– Это… это Остров? – неуверенно спросил Александр.

– Только этого не хватало, – почему-то произнёс отец, глядя за спину сына. – Откуда… откуда она взялась?!

Саша обернулся и ахнул. Под его ногами, на мягком ковре зелёного мха лежала в обмороке девушка – Таня Сандовская.

По длинному тёмному коридору, топая деревянными сандалиями, бежал человек в чёрной сутане монаха. Попадавшиеся ему навстречу братья благоразумно уступали дорогу, прижимаясь к стенам. Тот бежал, что было сил, не разбирая дороги, спотыкался, падал, вставал и снова бежал. Наконец, он остановился перед одной из дверей и, отдышавшись, утёр со лба пот и постучал в неё кулаком так, что загремели петли.

– Кто там? – послышалось из кельи.

– Это я, Эстиан.

– Входи, сын мой.

Монах, ещё совсем молодой, лет шестнадцати отроду, открыл дверь и, переступив через порог, поклонился, положив руку на сердце.

– Доброе утро, Эстиан, – поздоровался с ним сидевший на койке уже немолодой, но крепкий на вид жрец.

– Доброе утро, отец Валиар.

– Что случилось, сын мой? Я услышал твой топот, едва ты поднялся в коридор.

– Он проснулся! – истово выдохнул молодой монах. – Свершилось великое чудо! Он проснулся!

Валиар вскочил с постели, словно его ужалила змея. Он подошёл к ученику, тряхнул его за плечи и, подняв глаза к потолку, покачал головой.

– Идём скорее.

Оба монаха вышли из кельи и направились по коридору к лестнице, ведущей в нижний ярус, где жили неизлечимо больные и находились усыпальницы. Вскоре они очутились перед тяжёлой и прочной, запиравшейся на замок, дверью. Эстиан открыл её, и они вошли вовнутрь. В точно такой же, как и у Валиара, келье на постели лежал человек.

На вид ему было около сорока, правда густая щетина набавляла ещё с десяток. Глаза неизвестного были открыты, взгляд лихорадочно бегал по комнате. Было видно, что он совершенно не понимает, где находится и что с ним. Валиар подсел рядом и посмотрел в глаза. Тот ответил взглядом на взгляд и вдруг тихо, с трудом, проговорил:

– И… ли… ар.

– Эстиан, – Валиар повернулся к юноше. – Беги ко мне и принеси бутыль из тёмно-зелёного стекла. Там она одна, над кроватью моей стоит.

Едва тот убежал, монах снова повернулся к лежавшему на кровати человеку, положил свою руку на его и пристально взглянул в глаза. Их взгляды вновь встретились.

– Илиар… Ты мёртв… Ты же умер, – снова проговорил неизвестный. На этот раз слова дались ему легче.

– Ты ошибаешься… Александр Давыдов. Моё имя Валиар.

– Нет, не обманывай меня. Твой взгляд – взгляд Илиара. Твоя душа раскрыта передо мной. Я же во второй раз переступил за грань смерти, но вернулся. Можешь называть себя хоть Валиаром, хоть кем-то ещё, но ты Илиар… Нет… Постой… Сомнений нет, я вижу… Вижу. Тело лишь смертная оболочка, ненужный хлам. Истина внутри, настоящее лицо внутри этого уродливого облачения, это душа, душа бессмертная и свободная. Ты… Ты Лабек!

– Осторожнее со словами, у стен могут быть уши.

Александр ничего не ответил. Он закрыл глаза, усталость и слабость пока ещё брали своё. Наконец прибежал Эстиан. Он вручил Валиару бутыль и спросил:

– Что это? Пахнет не очень.

– Нюхал, бездарь? Ладно, не накажу. Это настой из трав. Хорошо поднимает силы.