– Привет, соколы мои, как дела? – спросил Эйнар, подсаживаясь рядом.

– Спокойно всё, – ответил один из них. – Мы пока на смене, остальные дорожки патрулируют. А разрешите спросить? – вдруг сказал солдат, подавшись вперёд.

– Спрашивай.

– Правда, что на дворец могут напасть? Командир предупреждал, чтобы все начеку были.

– Правда. К сожалению, правда.

Гвардеец, не стесняясь Эйнара, витиевато выругался, сломал попавшуюся под руки палку и бросил обломки в костёр. Тот не обратил внимания на подобную вольность – сейчас не до этого, пусть облегчат душу крепким словечком, пока в драку идти не пришлось. Там уж не до этого будет. Он посидел с солдатами ещё немного и, поднявшись, медленно пошёл обратно.

Спать не хотелось, нервы были на пределе, хотя, внешне, и не сказать, что человек был на грани нервного срыва. Это томительное ожидание. Лучше идти в бой, лучше стоять в первом ряду со щитом перед летящей на тебя конной лавой, чем ждать. Особенно, если то, чего ждёшь никак нельзя предотвратить. Знать, и не иметь возможности повлиять на ход событий. Эйнар сам позволил себе пару крепких фраз, пнул попавшийся под ноги камушек. В голову пришла мысль, вовремя пришла – подземным ходом пользоваться нельзя, Эдвард прекрасно знает о нём, и грош ему цена, если он не поставит там стражу.

Уже у дверей покоев его нагнал слуга, вытянулся в струнку, доложил:

– Герцог Лаурдский отбыли. Просили передать вам, что немедленно поднимут полк и поведут к столице. Кроме того, один из послов спешно отбыл в Мил, чтобы приготовить корабль. Что прикажете, сир? Готов разделить с вами все трудности.

– Спасибо, Арлон. Иди домой, во дворце уже небезопасно.

– Разрешите не согласиться с вами, сир. Я не покину вас и останусь до конца.

– Воля твоя, ты свободный человек и сам можешь решать, что делать.

Эйнар разрешил ему уйти и прошёл в свои покои. Огромная комната была пугающе пустой, особенно сейчас, когда вместо пламени, в камине светили багровым отсветом горячие угли. Раньше она всегда казалась ему уютной, но теперь совсем наоборот. Эйнар кожей чувствовал, как от стен, от гобеленов исходила непонятная скрытая угроза, давившая на сознание тяжёлым грузом.

Он взял со столика канделябр, подошёл к очагу и приложил свечи к раскалённым углям. Крохотные жёлтые огонёчки весело заплясали на кончиках фитилей. Тьма немного рассеялась, страх немного отпустил. Эйнар вдохнул полной грудью прохладный ночной воздух, поставил канделябр обратно, а сам сел на постель.

Спать по-прежнему не хотелось, но он всё-таки лёг, закрыл глаза и попробовал подумать о чём-нибудь приятном. Не получилось, в голову лезли дурные мысли, спокойствия не прибавилось, скорее наоборот. С каждой минутой беспокойство нарастало с ужасающей быстротой. Сердце кольнуло.

– Они в городе, – прошептал он, сам не понимая, с чего взял это.

Но в подтверждении его мысли, дверь резко распахнулась, вбежала Сантилия, а следом за ней Лита, Анна и, надевший кольчугу, и с мечом на поясе Арлон.

– Эдвард в городе, – проговорил он.– Они заняли ближайшие к дворцу кварталы. Около тысячи юнцов уже движутся к воротам.

– Какие юнцы? – не понял Эйнар.

– Тысяча молодых дворян, дети тех, кто стоял с вами бок о бок под Фарнадо, – дрожащим от гнева голосом ответил Арлон. – Эти щенки захотели власти.

– Эдвард, видимо, многого наобещал им, как всегда, накормил их своей ложью, – вздохнула Анна. – Они посчитали, что ты узурпировал власть, отнял трон у законного наследника.

– Им нужно сказать правду. Может получиться вразумить их?

– Едва ли, Эйнар. Александр даже не успел написать завещания, а словам они не поверят.