– Черт бы вас побрал, – ругнулся сквозь зубы обычно предельно уравновешенный детектив. Только вот отражение по-прежнему показывало будто купе распахнуто, белая ткань едва заметно колыхалась, а внизу, из темноты между боковой стенкой и сейфом, высунулись три серых, сморщенных пальца с излишне длинными треугольниками ногтей.

Сыщик тщательно протер глаза, но видение не исчезло. Следующим шагом Ян обдумал наиболее вероятный вариант, максимально щадящий его психическое здоровье – он просто не заметил как заснул и теперь ему снится банальный кошмар. Тем временем рука вытянулась, оказавшись действительно трехпалой, как у носорога, но по цепкости напоминала пятерню художественных носферату. Детектив внимательно следил за перемещением руки, не забывая дышать и не испытывая беспокойства. Мало ли страшных снов пересмотрел он на своем веку, чтобы сейчас испугаться какой-то неестественной культи, методично выползающей из отражения французского шкафа-купе в обычной гостинице. На всякий случай он еще раз удостоверился, что в реальной версии бытия со злосчастным предметом интерьера ничего не происходит.

Рука была худой, но жилистой, и очень, очень длинной. Перебирая пальцами, она оставляла свежие вмятины и царапины на стареньком паркете, но сколько бы Ян Николаевич не напрягал слух, не было слышно и шороха. Когда между детективом и устрашающего вида конечностью оставалось каких-то пару десятков сантиметров, из шкафного мрака на мгновение выглянуло уродливое лицо. Сыщику показалось что глаза у существа зашиты, но возможно они просто не были предусмотрены анатомически. Еще он успел рассмотреть зубы, острые, отточенные клыки, такие, что пасть едва закрывалась, а обилие слюны скрадывалось на бугристом подбородке. Собственно, за этот краткий миг существо схватило отражение Зяблицева за ногу и стремительным рывком втащило внутрь шкафа, хлопнув дверцей так, что та еще несколько раз инертно стукнулась о боковину. Снаружи остался валяться тапочек. Мужчина впервые видел такой первобытный, вселенский ужас на своем лице, хотя в реальности по-прежнему оставался невозмутим.

– Надо же, какая игра воображения, – без особого энтузиазма восхитился детектив. Посчитав, что спектакль окончен, он устало прошаркал к кровати, но как только улегся и вновь потянулся к выключателю, периферийным зрением уловил новое движение в зеркале. Из открывшегося купе вывалилась обглоданная человеческая культя, судя по всему, принадлежавшая трагически погибшему отражению Яна Николаевича. Этого хватило чтобы удержать интерес сыщика еще секунд на двадцать, однако, в конце концов, представление ему наскучило, он погасил свет и благополучно заснул.

Ранним утром заспанный, уставший детектив практически на ощупь добрался в ванную. Голова гудела словно похмельная, даже шлепанье неподъемных тапочек звучало как церковный набат. Не глядя, умылся холодной водой, несколько минут скреб во рту зубной щеткой, упершись чугунным лбом в раковину. Как бы то ни было, долгожданное облегчение не наступало. Только когда щеки были изрядно вымазаны пеной для бритья, Зяблицев с занесенным в руке станком недоуменно замер. В зеркале отражалась совершенно пустая ванная комната. Не веря собственным глазам, мужчина медленно коснулся холодного, слегка запотевшего стекла. На поверхности остались разводы от пальцев, но само изображение не изменилось. Следуя здравому смыслу, сыщик после некоторых стараний все же снял эту странную декорацию к фильму ужасов. Тщательно осмотрев ее со всех сторон, перешел к изучению опустевшей стены, полагая, что все это остроумный розыгрыш и где-то здесь должна быть спрятана маленькая камера. Претерпев неудачу, детектив решительно направился в комнату. Место действия из вчерашнего кошмара, похоже, тоже участвовало в дурацкой мистификации, потому как и в нем товарищ Зяблицев нисколько не отражался. Истинные масштабы шутки Ян осознал только когда скрупулезно осмотрел все поверхности, теоретически способные хоть мало-мальски показать его хмурую, выпачканную физиономию.