– Мам, а в Калинин наш Ангел прилетит? Вместе с нами прилетит, м? – шепотом спросила Олька, приблизившись к уху матери.
– Та прилетит, прилетит… – ответила мама, сосредоточенно разворачивая газетный сверток с приготовленной в дорогу картошкой в мундирах… – Тю, а де же соль, б… дь? Я же помню, шо насыпала ее у кулечек…
– Я жеш говорю – рассамаха! Вот как теперь картошку о то и без соли, язви? Еще ж спрашувал ее, када собиралися: усё узяла? Ой, Катька, Катька… Ой, Салапэтя ты Салапэтя… Не будет с тебя никакога толка о то… – кажется, не на шутку начинал заводиться отец.
– Та щас найду, че ты орешь? Я же знаю, шо я ее ложила!
– Шоб о то у дорогу, та соли не узять, язви… Шемонаиха, она и есть Шемонаиха! Так теперь оно, шо, давиться будем о то без соли? Ну и рассамаха, разъязви…
«Нет, в поезде он не начнет драться. Ему при людях будет стыдно. А если только полезет, – эти люди вместе с нами заступятся за маму. Хотя, из дяденек тут только один дед, и… и ему самому кто-то уже, кажется, выбил зубы; наверное, уже защищал кого-то. А, может, и от старости выпали, как у бабы Ариши. И как только они теперь, бедненькие, жуют? Поскорее бы нам всем вырасти, особенно Тольке и Павлику, что бы они стали большими дядьками и сами защищали маму…» – размышляла Олька, наблюдая за перепалкой родителей.
– Та вот же она! Я ж говорила, шо ложила! – вдруг воскликнула мама и торжественно поднесла газетный кулек к носу отца.
– Та, шо ты мне её у сурло о то суёшь? Разворачуй, та давайте вже перекусим усе гуртом. Голод о то не тетка…
Поезд набирал ход и за окном уже довольно густо падал снег. Олька тихо сидела и смотрела в окно: «Ну вот, мы и уехали отсюда… Здесь нам было холодно, сыро и плохо, а там нам всем будет тепло, сухо и хорошо…» – подумала она и, наконец, облегченно вздохнула.
Глава Y
1964—1973гг.,
Ташкент встретил их необычайно теплым, ласково обволакивающим ветерком, принесшим с собой головокружительное благоухание ароматов, гармонично переплетшихся с щедрым солнечным светом и завораживающими бархатными оттенками юга.
Выйдя из вагона и ступив на перрон, дети притихли, и, едва успевая за родителями, шли гуськом, вдыхая неведомые доселе запахи, и с чрезвычайным любопытством разглядывали происходящее вокруг. Каждый наверняка испытывал непередаваемые ощущения радостного возбуждения от впервые увиденного происходящего с ними самими такого нового, такого необычайного, манящего и одновременно многообещающего. Ольке, по правде говоря, вообще, поначалу почудилось, будто она все еще спит на полке в вагоне и ей просто привиделся сон про то, как поезд их всех вёз-вёз и, наконец, привез, но не в Ташкент, а в какую-то сказочную страну, название которой она пока что не знает.
Доброжелательные торговцы в удивительных одеждах прямо с телег с запряженными в них осликами, с расстеленных на земле мешковин или просто сухой травы, а многие с больших корзин, расположенных прямо на головах, ненавязчиво предлагали каждый свой товар: «Лепешки-Тандыр нан! Покупайте горячие!..», «Арбузы-карбызы берите! Совсем дешево!…», «Виноград без косточек! Покупайте Киш-мыш!..», «Дыни-кауыни! Вкусные, сладкие! Берите-покупайте!..»
Целые горы с характерными азиатскими ароматами дынь, арбузов, орехов, урюка, яблок и винограда вперемешку с копченой, янтарного оттенка рыбой и шипящим в дыму, сочным румяным шашлыком, кружили голову до умопомрачения. И боязно было прикрыть даже на секунду глаза – на случай, если всё это вдруг окажется не явью, а просто сказочным сном.