Отец же любил рассказывать своим знакомым конфуз, произошедший с Анькой. Однажды она, разглядывая электрическую лампочку, вдруг поинтересовалась:

– Па, а чё это за такие маленькие точечки на нашей лампочке, а?

– Шо такое? Та это ж её мухи, Аня, обосрали. От того и точки… «Шо, папа, за точки», язви, спрашует… – расхохотался отец, ответив на явно неожиданный вопрос старшей дочки.

А спустя пару-тройку дней отец приехал домой с родственником по бабушкиной линии – своим двоюродным дядькой Илькой, переболевшим еще по молодости оспой. Анька, разумеется, ни сном, ни духом не подозревала ни об этой болезни, ни о ее последствиях, посему и неудивительно, что ее, чересчур любопытную и наблюдательную, заинтересовали злополучные точечки на лице родственника:

– Дядько Илько, а, дядько Илько… Э-э…

– А? Что, Анечка? – улыбающийся и пока ничего не подозревающий дядя Илюша прервал разговор с племянником и повернулся к Аньке.

– А-а… вас, что ли, тоже мухи обосрали, да?

Не смотря на то, что отец, отсмеявшись, объяснил обомлевшему дядьке Илько причину возникновения Анькиного вопроса, родственнику все равно, почему-то, было не до веселья, и он лишь выдавил из себя нечто вроде улыбки.

В один прекрасный майский вечер, когда родители еще были на работе, к ним в дом внезапно нагрянули гости, родственники по отцовской линии: их родная тётя Нина и двоюродная сестра Надя. Они радостно сообщили, что Ольке сегодня исполнилось четыре года, и подарили ей (впервые в жизни!) две замечательные книжки с цветными картинками: «Дозор» и «Где тут Петя, где Сережа?». Олька от счастья была на седьмом небе и радости ее, казалось, не было предела, тем более что ее, как и Тольку, на тот момент научила чтению старшая сестра. А Аньку в свое время научили читать те же старшие двоюродные сестры, когда обе семьи братьев Журбенко проживали в Муйнаке. Да, благо, мама каким-то чудесным образом еще с былых времен сохранила в доме, хотя и скромную но, все-таки библиотеку, в которой имелись и так полюбившиеся детям сказки Пушкина, Андерсена, стихи Некрасова, Лермонтова и Михалкова, басни Крылова, а так же сказка про Старика Хоттабыча Лазаря Лагина.

Олька по просьбе Павлика множество раз перечитывала новые подаренные книжки, и вскоре она, а позднее и Павлик, знали их наизусть. Правда, сначала, на всякий случай, Олька прятала эти книжки от мамы, но потом такой необходимости не стало, потому как мама сама, не без гордости за младшую дочь, велела ей рассказывать стихи всем, кто к ним ни заходил, причем, чаще обычного заявки поступали именно на стихотворение «Дозор». Олька, донельзя довольная, что все, особенно взрослые, стоят и внимательно слушают ее, сама взбиралась на табурет и торжественно начинала:

– Я нашел в канаве серого щенка,

Я ему на блюдце налил молока.

Он меня боялся, жалобно глядел,

Прятался в калоши,

Ничего не ел…

…Я его Дозором в тот же день назвал!

Как меня любил он…

Как меня он знал…

А когда она, набрав в грудь побольше воздуха, воодушевленно, помогая себе жестами, произносила финальную часть:

– Я горжусь Дозором!

От него – привет!

Мы покинем завтра скучный лазарет.

На родной заставе вьётся красный флаг,

Перейти границу не посмеет враг!!

Раздавались бурные аплодисменты, и Олька в знак благодарности низко кланялась и была бесконечно счастлива.

Четвертый день рождения Ольке запомнился особенно еще и тем, что из уст тети Нины и сестры Нади она впервые в жизни услышала, что такое именины и что означает необычайно красивое и таинственное слово: «КАРАВАЙ»… В тот вечер они, все вместе, дружно взявшись за руки, хороводили вокруг воображаемого каравая: