Вволю налюбовавшись результатом своего творчества, они, «экипированные» с головы до пят, задыхаясь от счастья оттого, что теперь и они являются счастливыми обладателями «капроновых» вещей – точно таких же, как у учительниц из школы, где обучается их старшая сестра и работает мама, с восторженным визгом запрыгали по комнате. Бурно резвясь, они даже не заметили, как проснулся Павлик, который почему-то не плакал, как обычно, после сна в поисках маминой «цыцки», а тихо сидел в кроватке и наблюдал за разворачивающимися на его глазах событиями.

И вдруг Толику с Олькой захотелось поделиться этой, внезапно свалившейся на них радостью и со всем честным народом, и их волной вынесло на улицу, тем более, что на дворе уже стоял самый веселый месяц в году – зеленый благоухающий май. Оказавшись за калиткой, они ни на секунду не сомневались в том, что выглядят респектабельно и в свет выходят не в каких-нибудь там затрапезных вещах, и уж никак ни в том, в чем когда-то родила их мать, а именно в капроновых новинках.

Усевшись рядышком на лавочку и весело болтая ногами, они синими от химического карандаша ртами воодушевленно похвалялись перед прохожими своими «обновками».

– Это вот кофточка капроновая, видите – пуговички с воротничком? А это – гольфики… Да, это мама купила нам… вчера… в магазине. А это вот трусики и носочки… Всё капр-р-роновое, видите же, да? – Наперебой терпеливо объясняли они «заинтригованной» публике, что именно означает тот или иной штрих химического карандаша на их обнаженных телах.

– И где же, родимые, ваша мама сейчас, а? – едва сдерживая смех, опустив ведра с коромыслом, спросила какая-то совсем незнакомая женщина.

– А мы это… Да мы сами не знаем, в каком магазине она… ну, всё это понакупляла… – «отстреливался» Толька от назойливых «фанатов».

– И куда только родители смотрют? Вот где они щас? – прикрыв рукой улыбку, поинтересовался седобородый дед, уже ознакомившийся с «прикидом» детей.

– Да на работе они. Это все капр-роновое! – бойко отвечал Толька на до ужаса банальные вопросы публики. – Олька, скажи же!

– Да, вот… у нас тут… и тут – капроновые кофточки, маечки, гольфики… – бормотала Олька, любуясь собственным художеством.

– А не боитесь, что… – начал было старик.

– Не-а!! Они еще не ско-оро придут!..– поспешил с ответом сообразительный Толик, не представляя деду шанса задать вопрос до конца.

Провал «премьеры» под названием «Адам и Ева в капроне» обеспечили, конечно же, учителя, потому как окна учительской выходили прямо на дом уборщицы школы. Разносчицы капроновой лихорадки сначала не без любопытства наблюдали из окна учительской за спектаклем сами, а затем подозвали и мать главных героев – уборщицу Катю…

Едва завидев маму, несущуюся через дорогу со шваброй в руке, «герои в капроне» мигом вскочили и, сверкая задницами, дали стрекоча. Влетев в дом, они, собственно, «в чем были», в том и забились в свое единственное укрытие – под свой топчан.

На сей раз, к их величайшему удивлению, порки все-таки избежать удалось, потому как ни старалась мама, она даже с помощью швабры не смогла вызволить из-под ложа ни одного из модников.

Позднее и вовсе выяснилось, что маму этот случай даже позабавил. Судя по тому, как она рассказывала о нем знакомым, было похоже, что особенно ее потрясла финальная часть сей «премьеры»:

– Эх, как они меня увида-али… И-и-их!!.. Как пососкочили с лавочки!.. И их, как, словно ветром сдуло!! Тока голые ж… в калитке и блыснули! – как всегда, эмоционально рассказывала мама, и с трудом подавляя смех, продолжала – Это потом уже смеху было, шо в учительской, шо на улице… Сама виноватая, шо рассказала тада за ужином на свою жеш голову про те капроновые кофточки, вот они и отчебучили…