За наш последний год произошло многое. Мои друзья давно поняли, в чём дело, и убеждали меня порвать с ней – я разругался с ними в пух и прах. Я потерял вдохновение, перестал писать, и в моей жизни не осталось ничего, кроме ужасной озлобленности на мир. Зато Стелла цвела и пахла. Она уже не скрывала свою сущность даже от меня и буквально отравляла моё существование. Но всё решил случай. Кто-то подбросил в мой почтовый ящик фотографии, на которых она занималась сексом с богатым старым хрычом. Кто бы ни был отправитель, но я благодарен ему, ведь именно это стало для меня точкой невозврата. Я собрал её вещи, все до единой, и вышвырнул за дверь. Она приходила сюда целый месяц: угрожала, умоляла, просила прощения, рыдала, даже обещала покончить с собой. И я, и соседи много раз обращались в полицию. В конце концов, Стелла пригрозила подать на меня в суд, обвинить в насилии, в том числе и сексуальном. В ответ я пообещал обнародовать её фотографии с мерзким пузатым любовником. Это омерзительно, но иного выхода я не видел. После этого её след простыл. В издательстве узнали о её проблемах с полицией и уволили. Тогда она исчезла из города и больше не объявлялась.

Алисса пребывала в немалом ужасе от услышанного.

– Боже. Мне так жаль. – Смотреть в серые глаза было больно, и она прижалась лбом к его шее. – Хорошо, что ты избавился от неё! Надеюсь, эта дрянь ещё получит по заслугам!

– Надеюсь, что больше никогда не услышу о ней, – ответил Маркус. – У меня есть ты. Неидеальная и совершенная во всём.

Алисса положила голову на его колени. Ничто не могло ускользнуть от её проницательного и хитрого взгляда.

– Ты нас сравнивал? Меня и её? Да?

Маркус явно не хотел отвечать, и его нежелание только подтверждало её слова. Конечно, обманувшись в любви однажды, он боялся ошибиться вновь.

– Ты – совершенно другая. Я понял это сразу, как только увидел тебя.

Он склонился над ней, запустил пальцы в густые волосы и легко, почти неощутимо коснулся губами её губ. Алисса водила пальцами по напряжённой спине, прислушиваясь к тихому, прерывистому дыханию. Затем усилием воли оторвалась от горячих губ, заставила его лечь и принялась стаскивать ненужную футболку.

Кожа Маркуса была солоноватой на вкус. Она осыпала мягкими поцелуями его лицо, шею, грудь, не в силах оторваться от любимого и желанного тела. Пусть совсем ненадолго, но он позволил Алиссе почувствовать власть. Когда терпение лопнуло, мужчина обхватил её стан резким, грубоватым движением и уложил на постель.

Понадобилось ровно три секунды, чтобы избавить её от халата. Он уткнулся носом в живот, вдыхая неповторимый запах женского тела. Она была прекрасна – прекраснее всех, кто был с ним до неё. Алисса тихонько трепетала от его ласковых нежных губ. Маркус целовал её смуглую кожу, её родинки и шрамы. Когда он коснулся влажным языком соска, она вздрогнула и откинула со стоном голову. Это не остановило его, а лишь распалило.

Алисса не успела уловить тот миг, когда собственное тело перестало слушаться. Оно не могло противостоять страсти, не могло выстоять против порока, и, не получая желаемого, сходило с ума в страшной ломке. Зачем же Маркус так дразнил её? Зачем распалял до неистовства, до безумия, и заставлял мучиться в ожидании сладкого удовлетворения?

К счастью, она не была уже той невинной особой, которая мучилась в постели стыдом. Алисса прекрасно знала, как доставить ему удовольствие и раздразнить в ответ. Она расстегнула его джинсы и провела ладонью по влажному разгорячённому члену. Маркус издал стон. Она не остановилась. Ей до безумия нравилось доводить его до исступления: проводить пальцами по твёрдому набухшему стволу, касаться чувствительной кожи, ласкать влажную головку.