— Максим Валентинович, добро пожаловать! — приветливый голос блондинки, которую я вижу со спины. Она протягивает руку Андрееву для пожатия.

— Здравствуйте, Анастасия!

— Конференц-зал уже готов для собрания. Я вас провожу.

— С корабля — на бал, даже чай не предложите? — пытается отшутиться, а сам начинает двигаться в направлении, которое она указывает, и мы все — за ними.

— Обязательно! И чай, и кофе, что пожелаете.

Проходим в просторный зал, большую часть которого занимает огромный овальный стол. Ближе к выходу на стене установлен белый проектор, а рядом — компьютер. Мы идем в дальний конец и занимаем места напротив входа. Я выбираю себе стул, отодвигаю его, чтобы сесть, и замираю, услышав:

— Никита Андреевич скоро к вам присоединится, он сейчас в отделе кадров. Там с утра собеседования проходят.

Чувствую, как волна удивления проходится по комнате: никто из нас не ожидал таких новостей.

— А когда начальник приехал? — интересуется за всех Андреев.

— Вчера после обеда. Сами не ожидали, он должен был появиться в понедельник. Возможно, захотел поприсутствовать при отборе кандидатов. С нового года у нас открываются две новые должности.

— Вот так сюрприз с утра. Миша, ты зубы почистил? Высшее руководство к нам пожаловало! — не теряется тимлид.

— Максим Валентинович, можно я тихонечко посижу в уголке и спрячусь за Надюшину юбку? — коллега садится возле меня.

— Не можно! Надюшиной юбки на всех не хватит! — тут я вспоминаю, что на мне сейчас надето.

Не-е-е-ет!

Почему это происходит со мной?

В этом платье я чувствую себя абсолютно голой. Нет, если бы я была на самом деле голой, ощущала бы себя комфортнее, чем в этом наряде. Оно привлекает внимание: сдавливает грудную клетку при дыхании, выпуская мой немаленький бюст вперед в вырез платья; при ходьбе задирается так высоко, что бедра оголяются до опасной линии, разделяющей приличное с вульгарным.

От этой мысли я сжимаюсь и вся поникаю.

Через несколько минут зал наполняется людьми: идут менеджеры питерского отделения, их тимлид, Анастасия также занимает один из стульев. На ее фоне, одетой в строгую юбку-карандаш и закрывающую все, что нужно, серую блузку, я выгляжу, мягко говоря, вызывающе.

Народ проходит, пожимает друг другу руки; все здороваются, перекидываются вежливыми вопросами о погоде, как прошел наш перелет. Я веду себя в этом общем действе отстраненно, стараясь оставаться менее заметной.

— День добрый! — общий гул останавливается низким баритоном.

И если раньше я просто нервничала, то сейчас готова провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть. Не решаясь даже взглянуть в его сторону, я медленно занимаю свое место, свято веря: если не смотреть на человека, то он тоже в ответ смотреть не будет; ну, в крайнем случае, ты этого не увидишь. Благо босс садится за четыре места от меня, и наши глаза будут встречаться редко.

Первое слово берет директор питерского офиса Владимир Николаевич. Мужчина почти под пятьдесят, среднего роста, с небольшим выпирающим животиком и седыми волосами. Он производит впечатление этакого дядюшки, которого в семье все любят за доброту и заботу, ровно до того момента, как заговорит:

— В этом году работали паршиво! Поувольняю всех к чертям если не исправитесь! — сидевшие за столом начинают переглядываться, в конце останавливая обеспокоенный взгляд на Никите Андреевиче, как бы моля пощадить и усмирить разгневанного «дядюшку». А я сижу и жду, когда он отшутится в своей обычной манере.

— Владимир Николаевич, давайте будем красиво выражаться: здесь присутствуют дамы! — начальник все же вступается за нас.