– Все напрасно.

– Не стоит отчаиваться.

– Отчего же, стоит, и другого варианта я не вижу.

– Мне кажется, стоит довериться времени.

– В моем случае это самая большая ошибка, – пожилой мужчина едва сдерживал проявление отчаяния, ведь то успело накопить силы.

– Мне сложно с вами.

– Я тебе открою секрет – сложно с каждым человеком.

– Не задумывалась о таком, – Александра пожала плечами, но постаралась припомнить хотя бы одного человека из своего окружения, с которым доводилось общаться легко и непринужденно.

– А стоит.

– Что стоит?

– Задумываться, и в частности о сложном устройстве любого человека, – Тихон Алексеевич откинулся на спинку стула, стремясь унять боль в спине.

– Неужели не бывает приятных в общении людей?

– Не нужно путать легкость в общении со сложным устройством ума и характера. У человека не может быть простого устройства.

– Допустим, но существуют люди, с которыми не так уж сложно выстраивать диалоги, – Александре внезапно захотелось развить поднятую собеседником тему.

– Не существуют, это просто сложные люди, сделавшие одолжение собеседнику, – старик не сдержался от рвавшейся на волю ухмылки.

– Не соглашусь.

– И не нужно, более того, чем сложнее человек, тем менее он склонен к соглашению с оппонентом.

– То есть и я сложная? – Александра никогда не считала себя сколь-нибудь неудобной в роли собеседницы.

– Все сложные. О чем я тебе толкую? – Тихон Алексеевич уселся ровнее, прислушиваясь к своим ощущениям.

– И что с этим делать?

– Принимать, как есть.

– Мы перескочили на другую тему. Я все-таки верю, что скульпторша примет ваше предложение.

– Если она понимает, что такое искусство, то – да.

– А если – нет, мне продолжать поиски?

– Я не имею времени, чтобы ждать.

– Что мне делать? – Александра ощущала себя сбитой с толку, а потому принять версию о сложности человеческого устройства становилось проще.

– Ты сделала все, что требовалось, – он посчитал, что обязан покориться судьбе, и в его случае это был не худший вариант.

– Мне стало сложнее решать вопросы, что ранее виделись простыми.

– Ты же изменился.

– И что с того?

– Вот и сложнее стало.

– Я неприятно удивлен, – Раймонд с особой радостью делился с другом ощущениями, воспринимаемыми слишком откровенными. Он знал, что тот поймет, другие не смогут.

– Что случилось?

– Сегодня был на выставке и увидел девушку. Она понравилась мне.

– А ты? – Максим сделал над собой усилие, чтобы задать другу вопрос, поскольку знал, как тот мог поступить.

– Попытался заговорить.

– И?

– Ничего, – Раймонд скривился в ироничной усмешке, но та получилась на редкость жалкой.

– Видно не так заговорил, как нужно.

– Откуда ты знаешь?

– Я тебя хорошо знаю.

– Что со мной не так?

– Ты стал все усложнять, – Максим предполагал, что друг пропустит совет мимо ушей, но тяготел его отвесить.

– Я об этом и говорю.

– Исправляйся.

– А толку? – Раймонд не противился перспективе отдаться отчаянию, маячившему на горизонте чаще обычного.

– В смысле? – Максим и сам испытывал трудности в беседе с другом, но старался не допускать чрезмерной критики.

– В моем возрасте поздно что-либо менять.

– Попытайся для оставшихся лет.

– Как-то мне паршиво на душе от этого осознания.

– А кому не плохо?

– Не знаю. Тем, кто моложе, – огорченный мужчина посмотрел на друга, стараясь уловить намек на солидарность.

– Им плохо от своих проблем, а нам – от наших.

– Я не думал, что так быстро изменюсь.

– Время из нас лепит тех, кем мы не планировали становиться, – Максим и сам печалился по поводу возрастных изменений.

– Как будто от нас ничего не зависит.

– Не зависит от нас ничего, мы просто перемещаемся по жизни от своего начала в свой конец.