– Не отвлекайтесь на деталях. Ищите отношения между направлениями…

Энергично поправив работу одного ученика, учитель подходил к следующему, и так, пока не настал мой черед. Когда учитель подошел ко мне, я усердно продолжал работать. Конотопов встал у меня за спиной и с минуту наблюдал за моей работой. Растушевывая изображенные предметы, я с карандашом метался по всему рисунку. Наконец, не зная, что делать дальше, я остановился и, нервно теребя карандаш, сидел и долго рассматривал свою работу.

– А давай-ка я посмотрю, что у тебя получается, – вдруг сказал Конотопов, слегка шлепнув меня по правому плечу, и я автоматически уступил ему место.

Сев на мое место, он выпрямился по спинке стула и замер.

Я с нетерпением ожидал его замечаний в адрес моего рисунка. Конотопов поднес карандаш к моей работе. Не касаясь листа, он стал водить карандашом вдоль и поперек моей работы, как бы в воздухе выстраивая невидимые линии. Таким образом, в моем рисунке он проверил горизонтальную плоскость, на которой были выстроены предметы натюрморта.

– Где у тебя в рисунке ближайшая точка? – неожиданно вполголоса произнес Конотопов.

Услышав его вопрос, я сразу взглянул на постановку, в поисках непонятной мне ближайшей точки.

– Во-о-от она! – тихо протянул учитель, отвечая на свой вопрос, и отметил карандашом место на моем рисунке.

Ближайшей точкой был край стола.

– Вот отсюда направление края плоскости пойдет вот сюда, – продолжал свои объяснения учитель и несколько раз, не касаясь карандашом бумаги, провел направление края стола. – Вот так! – произнес он и наконец прочертил карандашом найденное направление, а лишние линии удалил ластиком.

Найдя в рисунке ошибки, которые, вероятно, не давали развития в моей работе, он повел его сначала. Перед тем как вносить исправления в рисунке, Конотопов проверил мое построение общей (большой) формы3 постановки натуры и повел все исправления от ближайшей точки. Я не мог понять, что особенного в том, что он сделал. Тогда я был абсолютно уверен в правильности своего решения построения рисунка. Надеясь на правильное решение учителя, я терпеливо наблюдал за его работой. Закончив с исправлениями в моем рисунке, Конотопов для просмотра отставил планшет к натюрморту. Внесенные им исправления мне показались несколько грубоватыми, но с точки зрения перспективы – довольно верными. На своем листе я увидел четкую горизонтальную плоскость, которая была им выстроена тремя незаконченными линиями, с «висящими» над ней предметами, то есть изображенные мной предметы не стояли на плоскости, исправленной учителем, и выглядели как отдельно стоящие от горизонтальной плоскости. По поводу этого я высказал свое замечание. Учитель разделил мое мнение и предложил продолжить работу.

– Сначала необходимо найти место ближайшей формы относительно плоскости стола, то есть относительно его ближайшей точки, – объяснил учитель и опять, не касаясь карандашом листа, повел направление в сторону ближайшего предмета, и в рисунке отметил его место точкой.

– Отсюда направление пойдет вот сюда, – поправляя мой рисунок, говорил Конотопов. – А то сюда, сюда, – продолжал рассуждать он.

Когда он закончил и отставил планшет, в сравнении с натурой я увидел, что в рисунке один из предметов, выстроенный учителем, четко стоял на плоскости.

– Строй все формы относительно плоскости стола, и при этом не забывай проверять себя, – громко произнес Конотопов и вручил мне мой карандаш с ластиком.

Я был в восторге от его работы. Меня удивляло, с какой легкостью, с какой уверенностью он все делает. Я попробовал сделать в рисунке все, как делал учитель, но его манера для меня была непривычной, и я продолжил вести рисунок по-своему.