Чтобы разобраться в вопросах чистяковской системы, мне понадобились огромные усилия. Только со второго семестра первого курса мне удалось полностью перестроиться.

Несмотря на то что в то время я страшно не терпел публичной критики и по причине дефекта речи был немногословен, замечания учителя для меня приобрели особый интерес. Во время учебы я часто нуждался в его советах и понемногу стал задавать ему вопросы. Всякий раз, когда к моей работе подходил Конотопов, я чувствовал необыкновенную поддержку и заботу учителя. Меня всегда удивляло то, как ловко ему удавалось исправить мою работу, по существу заведенную мной до состояния хаоса, в котором нередко пребывал я сам. Учителю достаточно было поправить пару направлений, как-то поставить детали, и на удивление работа обретала целостность. Во время некоторой поправки моей работы Конотопов всегда находил объяснения, доступные моему пониманию, которые вселяли в меня ясность и уверенность в себе.

Прислушиваясь к замечаниям Конотопова, я подробно записывал его объяснения относительно построения рисунка при широком взгляде. Сначала, как и другие ученики, делал небольшие заметки на полях своего рисунка. Эти записи служили как напоминание главной задачи в данной работе. Затем я стал отдельно записывать почти все замечания учителя. Я так увлекся ведением конспекта, что не заметил, как начал коллекционировать высказывания учителя. Свои записи я вел в тайне от сокурсников и Конотопова. За четыре года учебы у меня накопилось немало записей с высказываниями Чистякова, которыми пользовался Конотопов во время учебного процесса, а также целый ряд рекомендаций и наставлений Конотопова относительно изучения системы Чистякова. Конечно же, записи, которые я вел, послужили написанию этой работы, но главной все же остается практика. Именно практическая работа в строгой дисциплине с беспристрастным отношением и ответственностью делает нас мастерами.

«Каплями крови цветет абрикос,

Каплями крови осыпаются чувства,

Как остриженные пряди волос,

Осыпаются дни безрассудства».

Павел Гуляев1

Шел урок рисунка. Учебной постановкой был натюрморт из гипсовых геометрических фигур и белых драпировок. Натюрморт освещался рефлектором, который стоял почти вплотную к постановке. Свет и тень четко выделяли грани всех предметов. Главной задачей этой работы, по учебной программе, было композиционное размещение и линейное построение предметов на плоскости. Такие задания мне были хорошо знакомы по программе художественной школы.

Я выбрал себе место и принялся за работу. Для того чтобы лучше разобраться в композиционном размещении, в углу листа я сделал фор-эскиз2. Затем скопировал его на весь лист. Я заметил, что тем же методом композиционного размещения воспользовались некоторые учащиеся нашей группы. Это навело меня на мысль, что школа подготовки у большинства учащихся была одна и та же.

Конотопов молча проходил между мольбертами учеников, внимательно следя за их работой над рисунком. Учитель, ведя наблюдение за работой учеников, иногда подходил к одному из них и вводил несколько исправлений в его рисунке. Он вслух произносил все замечания в адрес рисунка своего ученика. Слова, обращенные к одному ученику, относились и к остальным:

– Не напрягайтесь, сидите прямо.

– Будьте внимательны. Точно выстраивайте направления плоскости подиума, на которую встанут предметы в вашем рисунке.

– Работайте с натурой, а не с листом.

– Ведите направление линии от себя, а не к себе.

– Прекратите болтать. Сосредоточьтесь на работе.

– Не черните. Отходите от работы и сравнивайте ее с натурой.