Апрель, 14 – В прениях по докладу В. Н. Державина выступают С. Я. Мазе, Р. О. Шор, возражавшая против «понимания стилистики как эстетики речи», и Г. Г. Шпет. Руководитель ФО отмечает «совпадение в некоторых результатах исследования у докладчика и московской группы лингвистов, работающих в тесном контакте с философами». Вместе с тем он указывает на основное их расхождение, «коренящееся в том, что В. Н. Державин опирается на ту логику (риккертианскую), которая теперь большинством лингвистов с философским уклоном отвергнута». В своем выступлении Г. Г. Шпет также «развивает возражения Р. О. Шор против понимания стилистики как нелингвистической дисциплины».

В ответном слове, адресованном прежде всего Г. Г. Шпету, В. Н. Державин предполагает, что «в случае невозможности согласовать выставленные им лингвистические положения с логикой следует отказаться от самих попыток такого согласования».

Апрель, 25 – Ввиду необходимости «уяснения хода исторического развития кантианских и неокантианских эстетических идей» президиумом Комиссии по изучению истории эстетических учений в составе А. Ф. Лосева, П. С. Попова и В. П. Зубова принимается решение пригласить Б. А. Фохта для прочтения доклада о П. Наторпе.[1215]

Доклад «О постановке проблемы философской эстетики у Наторпа» читает Б. А. Фохт 8 и 14 мая;[1216] в его обсуждении участвуют М. И. Каган, А. Ф. Лосев и П. С. Попов.

Май, 12 – Изучение «Чтений по философии искусства» Шеллинга в связи «с анализом музыкальной формы и ее основ – числа и времени, гармонии и ритма» – ложится в основу доклада А. Л. Саккетти «Основы музыкальной формы» (Комиссия по изучению проблемы художественной формы).

Сентябрь – Комиссия по изучению истории эстетических учений планирует в 1925/1926 академическом году «перенести центр тяжести» своих занятий на историю шеллингианства и гегельянства. «Особое внимание» решено обратить на «эпоху перелома внутри эстетики классического немецкого идеализма и перехода ее к эстетике позитивистической и натуралистической (кризис гегельянства, Фехнер)».

За исследованием эстетики раннего романтизма, Просвещения, философии чувства и неокантианства, равно как и «некоторых отдельных неизбежных экскурсов в область эстетики английской (преимущественно в целях выяснения ее влияний на эстетику континентальную)» признается «вспомогательный характер».

В области «истории русской эстетики и эстетических воззрений того же периода» планируется «сосредоточить особое внимание на моменте перелома ([Н. Г.] Чернышевский)». Ставится задача «осветить не только те первоисточники, которые являлись оригинальными и прокладывавшими пути произведениями, но и те, которые оставались обычно в тени в качестве второстепенных (учебники эстетики, конспекты лекций, художественно-педагогические трактаты, журнальные статьи) и которые могут оказаться ценными документами при характеристике эпохи в ее массовом целом».

Итогом своей двухлетней работы Комиссия видит сборник «по истории эстетики конца XVIII и начала XIX века».[1217]

В новом академическом году, помимо докладов своих постоянных сотрудников, Комиссия намечает также доклады С. Н. Беляевой-Экземплярской на тему «Учение Канта о прекрасном и музыка», Б. А. Фохта по эстетике П. Наторпа[1218] и С. С. Игнатова по истории эстетики театра в начале XIX в.