Когда Михаэль попал в каюту супруги и не обнаружил ее там, он напрягся. Но затем взгляд мужчины выхватил разложенные на кровати вещи Кэи. Она явно не собиралась бежать. Он попытался пройти в ванную комнату, и, наконец, ему ответили. Кэя приоткрыла дверь и буркнула:

– Чего тебе?

– Не очень вежливо, – заметил Михаэль.

– Ты вломился в мою каюту! У меня нет времени разводить сантименты. Выйди, пожалуйста.

Кэя была бледной, вокруг глаз обозначились темные круги.

– Что с тобой случилось?

– Ничего, – на этих словах судно хорошенько тряхнуло, и Кэя, позеленев, отпрыгнула в сторону. Послышались неприличные звуки. Дверь девушка снова предусмотрительно заперла.

Михаэль повернулся к зашедшему стюарду:

– Не понимаю… в чем дело?

– Морская болезнь, – робко произнес Тони. – Донну укачало.

Так вот что случилось. Кэя, полдороги пугавшая его возможными сложностями, сама не выдержала качку и стала жертвой разбушевавшейся стихии. Но хотя бы она не решила снова сбежать.

Спустя пятнадцать минут Михаэль протянул супруге стакан с водой. Кэя поморщилась от резкого запаха:

– Что это?

– Пей, я не собираюсь тебя травить. Почему ты не ответила утром на мой стук в дверь?

– Я не слышала… спала. Мне стало плохо, как только волны поднялись. Всю ночь пыталась уснуть.

– Ты разве не знала, что у тебя морская болезнь?

– Откуда? Я же никогда раньше не плавала. Первые дни вода была такой спокойной, как я могла подумать, что мой организм даст сбой?

– Ладно-ладно. Я заволновался, когда ты не пришла на завтрак.

– Ты решил, что это моя очередная хитрость? – криво усмехнулась Кэя. – Не переживай, я обещаю, что буду вести себя согласно нашим договоренностям. Ты ведь пошел мне навстречу и согласился поехать в деревню мамы. Будет не очень красиво, если я подведу тебя. Да, и спасибо за напиток. Мне полегчало. Это какое-то лекарство?

– Не совсем. Мы использовали это средство в морских поездках, всегда помогало, – помолчав, Михаэль продолжил. – Кэя, ты уверена, что знаешь конечную цель нашего маршрута?

– Конечно, у меня же есть точные координаты.

– Напомни, сколько лет было твоей матери, когда ее нашли в Уиттернеме?

– Официально семь лет. А на самом деле – кто его знает? Документов у нее не было.

– И ты считаешь, что ребенок такого возраста может запомнить географические координаты? Вот ты можешь сейчас назвать долготу и широту, на которых расположен Уиттернем?

Кэя замялась. Этот разговор ей не нравился. Почему Михаэль опять лезет не в свое дело и пытается заронить в ней семена сомнений?

– Но ведь что-то они означают? Они не случайно были указаны моей матерью в дневнике. Это точно ее почерк. А что касается возраста… этому должно быть логическое объяснение. Часть текста в дневнике написана на другом языке. Может, если мы найдем деревню, то его жители смогут все прочитать и рассказать нам? Михаэль, мы же ничего не теряем. Ох, ладно. Если мы приедем в обозначенное место и ничего не обнаружим, то вернемся в Уиттернем. Идет?

– Идет, – подумав, ответил сенатор. – Тогда осталось приложить совсем немного усилий. Завтра утром причаливаем в Макапу. Когда теплоход отплывает в Манаус?

– Через двенадцать часов. Но нам нужно успеть в город. Поставить прививки, чтобы за время плавания на теплоходе они успели подействовать. Мало ли, что нас ждет в сельве. И еще я заметила, что у моей техники плохая связь со спутником. Я не могла дозвониться до семьи и друзей. Попробую найти кого-нибудь, кто починит ее.

Михаэль кивнул. Предложения Кэи выглядели вполне логичными, даже подозрительно.

Следующая часть дороги до Манауса прошла без приключений. Кэя забрала свой ноутбук и, едва заселившись в новую каюту – очень удобную и красивую, как ее заверил стюард теплохода Гранд Амазон, – незамедлительно захлопнула дверь перед носом супруга. Ей не терпелось выйти в мир, поговорить с сестрами и Вивиан. Она знала, что Михаэль уже успел сообщить Ромулу, что дальнейший путь они продолжат с Кэей вместе. Но все равно побаивалась звонить отцу. Девушке было стыдно за свой поступок, ведь она так возмущалась из-за побега Доли. А сейчас сама поступила, как младшая сестра. Воистину, никого нельзя осуждать, окажешься сам на его месте.