Эммитсборо находился довольно далеко от федеральной трассы, а на местных шоссе особого движения никогда не было. До Вашингтона отсюда было два часа езды, так что их тихая обитель никогда не считалась пригородом столицы. Перемен тут происходило немного, и случались они нечасто, что вполне устраивало жителей.

Впрочем, в городе было четыре церкви, а разве этого мало? И магазин скобяных товаров был, и несколько комиссионных магазинов, и лавка винтажных товаров, и даже отделение Американского легиона[7]. Был и рынок, которым уже четвертое поколение владела одна семья, и станция технического обслуживания автомобилей, сменившая стольких хозяев, что Кэм не взялся бы их сосчитать. Отделение главной библиотеки штата располагалось на площади и работало два дня в неделю и утром в субботу. Конечно, имелась в Эммитсборо и власть – мэр и городской совет, шериф и два его помощника.

Деревьев и газонов здесь тоже хватало, и, если прогуливаться по городу летом, скорее можно было почувствовать запах свежей листвы и только что скошенной травы, чем выхлопных газов. Люди с удовольствием обустраивали лужайки перед своими домами, и внутренние дворики могли посоперничать, где цветник лучше.

С приходом осени Эммитсборо расцветал всеми ее красками, а зимой напоминал открытку с картинкой «Жизнь прекрасна». Снег здесь лежал девственно белый, а рождественские огоньки казались особенно веселыми.

С точки зрения полицейского, это была не жизнь, а рай на земле. Редкое происшествие вроде разбитого мальчишками окна, раз в три дня нарушение правил дорожного движения и раз в неделю ссора одного пьяного с другим выпившим либо семейная свара. За те годы, что он снова жил в родном городе, Кэму Рафферти единожды пришлось пресечь нападение с нанесением увечий, несколько эпизодов мелкого воровства и намеренной порчи имущества. Конечно, бывали драки в барах и случаи управления машиной в нетрезвом состоянии, куда же без них.

Этого не хватило бы и на одну ночь работы в Вашингтоне, где Рафферти служил в полиции больше семи лет. Когда Кэм принял решение вернуться в Эммитсборо, коллеги говорили ему, что через полгода он завоет от скуки и вернется. У него была отличная профессиональная репутация – Кэм мог сохранять ледяное спокойствие в любой ситуации, а когда был в патруле на улице, умел справиться и с наркоманами, и теми, кто поставлял им товар.

Рафферти нравилось чувство опасности, он, что называется, с удовольствием ходил по лезвию ножа. Скоро Кэм стал детективом – мечта, которую он лелеял с того самого дня, как поступил в полицейскую академию, сбылась. Тем не менее он продолжал выезжать и на патрулирование – на улицах Вашингтона ему было знакомо все, он знал, что делать в любой ситуации.

Но однажды, когда летним днем они с напарником преследовали торговца наркотиками, все изменилось…

– Кэмерон? – на плечо Кэма легла чья-то рука, и поток воспоминаний оборвался.

Рядом с ним стоял мэр Эммитсборо.

– Доброе утро, мистер Атертон.

– Доброе утро. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Джеймс Атертон приветливо улыбнулся и сел за столик Кэма.

Рафферти помнил его с тех пор, как первый раз увидел еще мальчиком. И сейчас Атертон все такой же, похожий на подъемный кран, – длинная шея, длинные руки, длинные ноги. И конечно, все те же веснушки, песочные волосы, бледно-голубые глаза.

В кармане спортивной куртки мэра виднелась автоматическая ручка. В другом кармане были очки в тонкой оправе. Он часто носил спортивные куртки и черные ботинки. Кэм не мог вспомнить Атертона в кроссовках, джинсах или шортах. Сейчас ему пятьдесят два года, он преподает в школе и трудится во славу города. Работа в мэрии Эммитсборо едва ли могла занять все время, а бездельничать этот человек не умел. Так было и тогда, когда Кэм сам ходил в эту школу. Такое положение дел полностью устраивало и Атертона, и жителей города.