– А давайте! – согласилась Кэтрин.

Заплатила за себя Кэтрин сама, хотя профессор предложил купить билет на обоих, аргументировав это недоуменным «я же мужчина». В целом, Кэтрин была бы совсем не против, но побоялась, что это будет неловко.

Ну в самом деле, почему профессор должен за нее платить? Они едва знакомы, и вообще – он ее преподаватель.

Сошлись на том, что они покупают билеты, а он ее подвозит домой.

Это выглядело тоже не слишком однозначно, но, хотя бы Кэтрин не будет чувствовать себя обязанной.

При этом она старалась держаться от него на соответствующем расстоянии, чтобы ни он, ни кто-либо другой не подумал лишнего. Хотя приблизиться к профессору почему-то хотелось. Возможно, все дело в его парфюме – тонком, едва уловимом. Кэтрин никогда такого не встречала. Но теперь узнала бы его из тысячи.

Какая ерунда. Что за мысли лезут ей в голову.

Карусель выглядела внушительно и устрашающе. Большая, похожая на железного спрута со светящимися щупальцами. На фоне вечернего неба, потемневшего, даже с первыми звездами, она вызывала трепет.

Внутри Кэтрин заворочался первородный страх.

– Может не пойдем, – неуверенно проговорила она, глядя, как быстро щупальца крутятся в воздухе, поднимаясь и опускаясь вместе с людьми в кабинках.

– Мисс Рэйнбоу, – усмехнулся профессор, задрав голову и с каким-то предвкушением глядя на карусель, – это всего лишь железяка. Что она может сделать?

– Ну… – протянула она. – Сломаться прямо в воздухе, например.

– И всё? – удивился препод так, будто это действительно такая мелочь, что даже внимания не заслуживает.

– А вам этого мало? – изумилась Кэтрин.

– Если бы я боялся всяких железяк, – многозначительно проговорил тот, – я бы в жизни не добился того… чего добился. Идемте.

Кэтрин показалось, что профессор хотел взять ее за руку и повести за собой, но будто в последний момент одернул себя и уже кивком предложил следовать за ним.

Пришлось согласиться. Не выставлять же себя трусихой перед профессором из столицы.

Когда карусель остановилась и выпустила пассажиров, они первыми стояли в очереди на вход.

– Билетики, пожалуйста, предъявляем билетики, – повторяла строгая женщина в форме у турникета.

Они протянули одновременно, женщина взяла и строгим взглядом впилась в корешки.

– У вас один билет на ребенка, – тоном, не терпящим возражения проговорила она и посмотрела на Кэтрин с разоблачением.

Серьезно? Она так перепугалась, засмущалась или что там с ней такое случилось, что купила детский билет? Ну блин. Серьезно что ли?

– Извините, я не заметила, – со стыдом проговорила Кэтрин. – Мы сейчас уйдем.

К ее изумлению, профессор уходить явно не собирался. Он улыбнулся широкой и загадочно контролерше, а та, к огромному изумлению Кэтрин, улыбнулась в ответ.

Да ладно! Эта грымза умеет улыбаться?

Ну, может и не грымза, все-таки делает свою работу. Но она такая строгая, что даже морщины по всему лбу. И вот сейчас она во все зубы улыбается профессору? Это как так?

– Послушайте, – проговорил препод так ласково и мягко, что у Кэтрин тоже колени стали ватными. – Вы же понимаете, мы не нарочно. Ну ошиблась она, ну что поделать. Такая очаровательная леди, как вы способна на великодушие и может пропустить нас разочек прокатиться на этой чудо-машине. Правда?

Звучало дико, безрассудно, глупо и… почему-то полностью подействовало на контролера. С полнейшим недоумением Кэтрин смотрела, как та, буквально млея от взгляда препода, открыла турникет и пропустила их внутрь. И даже когда ее помощник закреплял на них ремни безопасности в сидениях, продолжала таращиться.