Ведь сам Орфей, пока служил в Пимплеи в армии, женился на местной леди. И ни разу об этом не жалел. Ну, хотя бы потому, что только у неё, как у истинной леди, хватало такта его не ревновать.

Несмотря на визги её подруг! Которых он давно уже всех обесчестил, но так и не решился ни на одной из них женится. Из-за вульгарности их манер. Особенно, в постели. Демонстрируя ему свои возможности обрести именно с ней своё неземное счастье. Пока не повстречал Эвридику.

Или – её квартиру?

Которая спокойно говорила теперь их трёхлетней дочери в присутствии смущённого Ганеши:

– Наш папа б…ять!

Заставляя Орфея жутко краснеть. Перед дочерью. Которая повторяла за матерью это глупое слово.

– Кто наш папа? – выразительно спрашивала мама.

И дочь вопросительно смотрела на папу. Молча наблюдала, как тот, смущаясь, краснеет и отрицательно мотает головой, и чётко повторяла за матерью:

– Бьять! – и весело смеялась, думая, что это игра. Наблюдая противоречивые реакции родителей.

– Ну, зачем, для чего ты Так говоришь при дочери? – спрашивал Орфей. – Вот чему ты этим её научишь? – продолжая, в недоумении, осуждающе мотать головой.

Озабоченный тем, что его дочь вслед за матерью будет «глотать» букву.

– Своей глупой ревностью ты испортишь ребёнку дикцию! Лять, лять. Повтори, – призвал Орфей дочь, – лять!

– Лять, – чётко повторила та.

– Гу-у-лять.

– Гу-лять.

– Папа любит гу-лять. Ты хочешь гулять?

– Гу-лять! – утвердительно кивнула дочка.

– В папу пойдёт, – вздохнула Эвридика.

– Так, дуйте гулять! – скомандовал он жене. – Видишь, наша дочь гулять хочет. И не приходи, пока не перестанешь думать обо мне все эти глупости.

– Что, совсем – никогда? – озадачилась та. С усмешкой.

– Совсем, – усмехнулся Орфей. – Пока не позову. Пойми, мысли – это род сумасшествия, они сводят нас с ума. Надо жить в настоящем моменте. И стараться поменьше думать всякую ерунду, чтобы не отравлять себя негативом. А только наслаждаться жизнью.

– Вот я и смотрю, что ты обо мне уже совсем не думаешь.

– О жене и не надо думать, её надо любить! – улыбнулся ей и только Ей Орфей.

– Интересно, когда это у нас в последний раз был секс? – усомнилась Эвридика в его словах.

– А я и не говорил, что с женой надо заниматься сексом, – усмехнулся над ней Орфей. – Лев Толстой говорил, что секс с женой нужен только для перепроизводства детей. Ты уже готова на второго ребёнка?

– Пока ещё нет, – смущенно призналась та.

– Ну, как будешь готова, милости прошу, – улыбнулся Орфей. – Я всегда рад. Нужно думать о главном, – поднял он указательный палец вверх, – а не о всякой ерунде.

– О, Учитель! – усмехнулась та.

– Тебе со мной просто повезло, – с ироничной улыбкой согласился Орфей. На лавры.

Ведь хотя Эвридика была и красива, но, как и все дриады, в постели была «не очень», гордо отказываясь глотать его заглавную букву, а тем более – сглатывать многоточия. И Орфей охотно компенсировал это местными менадами.

Которых тут же тащил в койку, видя, что те совсем не против. Примерить к себе вечерком статус его Любовницы, словно ночную сорочку. В зеркале её квартиры. В их невзрачном, на вид, посёлке. Чтобы придать своей жизни в нём хоть какой-то налёт романтики, погадав о любви. Пока его жена ночевала с дочкой в особняке родителей. Для чего он и таскал, если честно, Диониса в Пимплею. Чтобы сплавить Эвридику и дочь к родителям. И освободить квадрат её «однушки» для массовых приглашений. А самого Диониса – попросить посидеть в машине. Или куда-нибудь, там, прокатиться в ночи. Врубив на всю громкость музыку. С подругой его избранницы. Ну, или… заняться с ней, под утро, на что там у неё ума хватит. Под напором его безумия.