Самообман.

Снова глубокая затяжка, никотин оседает на гортани, обжигает. Сажусь на широкий подоконник, прикрываю глаза. Осень, пасмурно, поздний вечер, холодный ветер с мелким дождем, стараюсь расслабиться, не думать ни о чем.

Но все равно перед глазами образ Инги, ее фигура, прилипшая к влажному телу ткань халата, грудь, открытая часть бедра. Шея, мокрые волосы, нетронутое макияжем лицо, дрожащие ресницы. Тонкие пальцы сжимают бокал, вот он касается губ, а меня снова ведет в сторону, хватаюсь за раму, не хватало еще полететь с семнадцатого этажа.

Где-то звонит телефон, не хочу ни с кем разговаривать, сам не знаю, чего хочу, но нужно как-то выплеснуть адреналин, ломать стены и кости – не вариант. Окурок летит в окно, чертит красивую яркую дугу, закрываю раму, хватаю кожанку, шлем, телефон, ключи от байка.

Но когда прохожу мимо двери спальни Инги, замедляю шаг, слышу тихий стон, перестаю дышать, внутри все напрягается, сердце пропускает удары. Снова стон, уже громче, фантазия рисует картинки одну ярче другой, нет, она там не может быть с мужиком, она что… Нет, а если… Да твою же мать! Кладу ладонь на гладкую поверхность, желание резко открыть дверь и увидеть, что делает Инга, зашкаливает, но телефон останавливает.

– Черт, – ругаюсь сквозь зубы, иду на выход, отвечая на звонок. – Да, чего хотела?

– Макс, ты чего, тебя какая муха укусила?

– Маш, сейчас эта муха – ты, что ты хотела? Некогда мне.

– А вчера у тебя было время, Максим. Блин, ну я что, просто так не могу позвонить?

– Можешь, говори.

Машка замялась, жду лифт, нервно давлю на кнопку вызова, двери открываются, спускаюсь на парковку. Все это время Машка говорит что-то о вчерашней тусовке, о том, как ее родители застукали, как она пришла утром и отец устроил ей разнос.

Мне плевать, что там в семье Вербиных происходит, да и на Машку по большому счету тоже, пусть это звучит стремно. Мы с ней из одного теста, из одного круга, с одного потока. Она самая красивая девчонка университета, я не мог с ней не замутить, веселая, раскованная, но, сука, достала уже.

Или это только при появлении в моей жизни Инги я начал так считать?

Плевать.

– Ты куда-то поехал? Макс? На байке?

Раздражает, когда задают такие вопросы, мол, куда, с кем, зачем да почему? Перед отцом никогда не отчитывался, как бы он ни пытался заиметь надо мной контроль. К тому же молодая жена мешала это делать, а я, как мог, нарушал правила и запреты.

– Маш, вторая линия, я перезвоню. – Я отключился, чтобы не послать девчонку куда-нибудь далеко, все-таки не совсем конченый я, радует.

Спрятал телефон, надел шлем, застегнул куртку, завел байк, рев сотни лошадиных сил мотора разогнал еще больше адреналина в крови. Вылетел на дорогу, резко повернул, прибавил газа, ловко лавируя в потоке машин.

Поздний вечер, пробки уже рассосались, сейчас немного – и на объездную, а там можно разогнаться сильнее. Два года назад, после гибели отца в автокатастрофе, понял, что скорость меня успокаивает.

Надо бы идти к психологу, сейчас все только и ходят к ним, но к черту его, как и всех советчиков, никто мне не указ, я делаю, что хочу, беру от жизни все, что могу, при этом не нарушаю Уголовный кодекс, если только правила дорожного движения.

В ушах шум, подо мной мощь и сила, я ей управляю, как и своей жизнью. Все в моих руках, только в моих. Мокрая трасса, опасные повороты, блеск слепящих глаза фар, это лучше любого кайфа и выпивки.

Не знаю, сколько времени я провел в дороге, нов конце концов все же добрался до дома. Несколько минут я просто сидел на байке в гараже, мокрый, замерзший и уставший. Но это было лучше, чем бить кулаками в стену и срывать кожу.