А может быть, я была пьяная или чего-то надышалась? Такое тоже возможно. Или приступ сумасшествия, но, скорее всего, это тянет на бешенство матки, потому что нельзя было так долго воздерживаться. Надо было как-нибудь давать организму разрядку, заводить случайные связи, одноразовых любовников.

Воспользоваться, в конце концов, сайтом знакомств, сейчас не надо никого искать на улице или в клубах. Не брезговать свиданиями на один вечер и одну ночь, называться чужими именами для съема номеров в каких-нибудь второсортных гостиницах.

Почему нет?

Господи, нет, как представлю, аж тошно становится. Ну да, а сейчас прям у меня праздник тела, но, увы, не души. Тело действительно ноет, между ног саднит.

Можно сейчас сколько угодно сожалеть о том, что случилось, рвать на себе волосы, сдирать кожу, проклинать, даже биться дурной головой о стену. Даю ту самую свою дурную голову на отсечение, что мой пасынок, тот самый, который вырос во всех местах… Да сколько же я могу повторять эту фразу, лишь будет ухмыляться своей идеальной улыбкой мне в глаза и отпускать грязные шуточки.

Но мое самобичевание ничего не даст и не изменит. Все уже свершилось, произошло и случилось. Я всегда рационально смотрела на жизнь, не летала в розовых облаках и позволила себе полюбить лишь раз – отца Макса.

В данной ситуации после своего промаха и слабости я должна быть выше, взрослее, а значит, и мудрее. Надо сделать вид, будто ничего не было. А ведь на самом деле ничего не могло и быть, даже представить то, что могло быть между мачехой и пасынком, пусть даже сыном покойного мужа, мог только больной психически человек.

Это ведь недопустимо. Этому никто не поверит, даже если кому-то рассказать. Позиция была так себе, она не снимала ответственности, несла в себе еще больше угрозы моему спокойному существованию. А уехать опять на филиалы означало показать слабость, я не могу и не должна так поступать, мне не девятнадцать лет.

Боже, ему всего девятнадцать, в декабре перед Новым годом исполнится двадцать лет. Макс всегда, сколько я его знала, не любил свой день рождения, потому что все внимание было приковано не к его празднику, а к предстоящей встрече Нового года. Он даже как-то один раз уже наряженную двухметровую елку уволок на помойку в загородном доме.

Псих.

Был им и остался. Но до чего сексуальный псих.

Прикусила губу, сжала бедра, по телу пронеслась дрожь, стало жарко. Мое сознание все помнит, и даже тело откликается при воспоминаниях о минувшей ночи. Как после душа Макс повел меня на кровать, как снова долго и жадно целовал, я позволила, я хотела больше, я горела, и мне не было стыдно.

Потом он устроился между моих широко разведенных бедер, упираясь коленями в матрас, провел несколько раз головкой члена по половым губам, дразня возбужденный клитор. А потом вошел в меня, растягивая, заполняя полностью. Широкие плечи, сильные руки, резкие толчки, мои крики, его хрип.

На телефон начали приходить новые сообщения, не хочу даже их читать, Маринка почему-то решила, что я должна писать кипятком вокруг Семена, метить свою территорию, указывая на то, что он мне безумно нравится. Потом телефон начал настойчиво вибрировать, говоря о том, что кто-то звонит.

Пришлось выбраться из своего убежища, сесть на кровати, прикрыть грудь одеялом, с опаской смотря на дверь, которая была приоткрыта. На экране телефона высветилось: «Семен, вино и кони», пришлось так его записать, у меня своеобразное чувство юмора.

Поморщилась, но надо ответить. Иначе этот настойчивый мужчина, который, видимо, уже писает кипятком около меня, будет разрывать телефон весь день, не давая покоя, а мысли у меня и так куча дерьма.