– И вы расследуете такие дела? – тихо спросила она.

– Ну да, а что тут такого, – пожал плечами Лесников, – уголовщина как уголовщина: воровство, побои, грабежи. Ты что, не знаешь этих статей в уголовном кодексе?

– А что, чего-то более интересного у вас нет? – наконец, выдавила Киртаева.

Лесников оторопел и потянулся за сигаретой.

– Уважаемая коллега, мы тут не сидим и не ждём, пока к нам попадёт дело о загадочном убийстве в парламенте, – заметил Лесников, усмехаясь. – Ограблений века в нашем городе тоже не бывает. Или ты рассчитывала, что мы тут сидим в этом занюханном курятнике и ищем убийц принцессы Дианы? – он уже орал на Ксению. – Нет, ну это просто ужас какой-то! Детский сад! Ты откуда такая взялась? Тебе рассказать, что мы тут расследуем? Пьяные драки, воровство в магазинах, групповые изнасилования пьяных подростков, побои жен и детей и попытки продать ворованный цветной металл, чтобы купить себе бутылку сивухи. Да, Ксюша, тебе не повезло… Если бы я знал, что ты такая кровожадная, я бы так не торопился отдать в суд убийство гражданки Суконниковой, которую порешил её любовник с целью продать её брюлики.

– Я опять попала впросак, – грустно сказала Ксения.

– Преступление – это всегда преступление, каким бы ничтожным оно ни казалось, – заметил Лесников. – Не думай, что здесь всё всегда легко и понятно, бывают и запутанные дела. Однако всегда надо с чего-то начинать, пойми это.

– Я понимаю.

– Ладно, что-то ты сегодня задержалась на рабочем месте в первый день, – бодро сказал Лесников. – Ступай домой, а завтра мы с тобой начнём наводить закон и порядок.

Приехав домой, Ксения чувствовала себя морально опустошённой: пожалуй, Лесников переплюнул её отца в плане морального уничтожения. Ей хотелось напиться и лечь спать, а потом проснуться, поехать в полицию и написать заявление об уходе или переводе. Девушка прошла в кухню, села на стул и стала думать о своей жизни. Ещё вчера ей казалось, что всё хорошо, что она что-то может и умеет… Она представляла себя неутомимым следователем, которого боятся преступники и уважают коллеги. А сегодня выяснилось, что даже на минимальное уважение ей рассчитывать не придётся. Ксения сняла с себя пиджак, переоделась в лёгкий синий халат и позвонила Сергею. Ей хотелось рассказать ему всё, что случилось, а потом они бы поужинали, посмотрели бы телевизор и легли спать. Сергей приехал уже тогда, когда Ксения поставила на стол наспех приготовленный ужин: вареные сосиски и салат из крабовых палочек магазинного приготовления. Сергей был высоким, худощавым, точнее, просто худым шатеном с длинными волосами, которые он стягивал в хвостик, но Ксении нравилось, когда они были распущены, тогда он напоминал рок-звезду. Смуглое лицо, на котором выделялся нос с горбинкой и чувственные губы и глаза – большие синие глаза, они были того цвета, который всегда присутствует на летнем небе в пасмурный день.

Сергей был художником, они вместе ходили когда-то в художественную школу, там, собственно, и познакомились. Но художницы из Ксении всё равно не получилось бы, в ней не было терпения и умения увидеть красоту в каждой вещи, а вот Сергей был художником, что называется, от Бога. В итоге он ушёл учиться в художественную школу при университете, а она, поразмыслив, поступила на юрфак, но рисование не оставила – в минуты вдохновения с удовольствием писала натюрморты.

– И что ты такая грустная? – ласково обняв девушку, спросил Сергей. – Сегодня же первый рабочий день.

– У меня такое чувство, что он станет последним, – вяло пробормотала Ксения. – Лучше бы я послушалась отца и стала бы адвокатом. Может, не поздно ему позвонить, и он мне найдёт какое-нибудь место?